Ольга Грибова - Тьма

Я разомкнул челюсти и повалился рядом с Грэгори. Его открытые глаза смотрели прямо на меня. Они были приятного карего оттенка. Ничего сверхъестественного. Постепенно обгоревшая кожа восстановилась. Он снова стал похож на себя: молодой, красивый мужчина — человек. В Грэге не осталось ничего от вампира, словно смерть искупила все грехи и очистила его.

Грэгори был мертв. Я твердил это себе и не мог поверить. Осмотрев зал, первым делом увидел Лану. Тело вампирши с неестественно вывернутой шеей валялось неподалеку, напоминая сломанную куклу. Что ж, Ярослав сдержал своё слово — в критическую минуту он мне помог. Но вместо благодарности я испытывал к нему неприязнь. Мне было безмерно жаль Лану. Она была готова для Ярослава на всё. Даже умереть.

Смерть «первого» не прошла незамеченной. Все застыли. Сибилла, потрепанная в схватке с Эмми, походила на ведьму: черные волосы разметались по плечам, глаза горели как у ненормальной, зубы оскалены. Она обезумела. Смерть единственного по-настоящему близкого ей существа снесла в её голове хрупкие стены нормальности, что еще как-то оберегали её от полного сумасшествия.

— Хемет-несу [1] Хемет-несу — в переводе с древне-египесткого «царица» ! — крик на непонятном мне языке был похож на мольбу. Сибилла точно взывала к кому-то, и её зов был услышан.

Двери распахнулись, и в зал вплыла Нефертари собственной персоной. В белом развивающемся платье, украшенная золотом, с распущенными по плечам черными волосами, она была неотразима. Четырнадцатилетняя девочка с тысячелетней душой. Невинность и порок в одном лице.

Походка царицы была легка, точно она не ступала по полу, а парила в воздухе. Золотые браслеты позвякивали в такт шагам. Подол платья волочился следом, как фата за невестой, идущей к алтарю.

Первым делом Нефертари направилась к Грэгори. Она склонилась над трупом «первого», провела рукой по его лицу и прикрыла ему глаза.

— Он был прекрасным вампиром, но отвратительным сыном.

Я не почувствовал в голосе царицы сожаления. Не похоже, чтобы она тосковала об умершем. А ведь он был её любимчиком. А что ждет тех, кто ей не мил?

Быстро потеряв интерес к мертвому сыну, Нефертари обернулась к Сибилле.

— Зачем ты звала меня, женщина?

— Я молю тебя — отомсти за него, — Сибилла указала на меня, как на виновника всех её бед.

Царица усмехнулась. Ей не было дело до наших разборок. Я расслабился. Тело, черпавшее силы из крови Грэгори, практически восстановилось, и я чувствовал себя вполне сносно.

Ярослав торопился засвидетельствовать царице своё почтение. Приклонив колени перед Нефертари, он бормотал, как рад её видеть. Сибилла потеряв надежду отомстить за смерть любимого, уселась на пол и горько рыдала. Её горе было неподдельным и полным отчаяния, и я невольно посочувствовал бедняжке. С другой стороны Грэг сам напросился. Не будь он таким засранцем, никто бы его не тронул. Амаранта неловко мялась поблизости от Сибиллы, не понимая, что ей дальше делать. Убивать горько плачущую женщину ей не хотелось, но и успокаивать её тоже не тянуло. Андрей и Дима с благоговением уставились на Нефертари, как два кролика на удава. Отец устало облокотился на остатки барной стойки и молча наблюдал за происходящим.

Единственный на кого царица не произвела впечатления — это Дитрих. Он вообще был не впечатлительным малым. Воспользовавшись тем, что все мы отвлеклись, он подкрался к Димке. Брат не успел отреагировать, как вампир вцепился ему в горло. Отец, стоящих ближе всех, бросился на выручку. Раздался выстрел. Золотая пуля ранила Дитриха в плечо, и ему отпустил свою жертву. Пятясь назад, вампир скалился и злобно сверкал глазами, но минуты его жизни были сочтены. Папа взвел курок револьвера, целясь вампиренышу в голову. Еще секунда и пуля разнесла бы ему череп, но тут вмешался злой рок в лице царицы. В мгновение ока Нефертари очутилась в одном шаге от отца. Одним ударом раскрытой ладони, египтянка отбросила отца подальше от Дитриха. Секунда и она склонилась над папой, преодолев расстояние в несколько метров. Он не успел среагировать, как рука египтянки легла ему на грудь. Туда, где под рубашкой, билось сердце.

Чуть надавив на грудную клетку отца, Нефертари произнесла:

— Этот мальчик мой. Я не позволю причинить ему вред.

— Умоляю, не делай этого, — я рванулся к царице, но мне, конечно, было не поспеть. Да и мог ли я её остановить? — Клянусь, мы не тронем Дитриха.

Нефертари обернулась ко мне, прижимая отца к полу.