Ольга Грибова - Тьма

— Где же она живет? — отец смотрел на меня, не мигая.

— Конкретно сейчас, — взял слово Андрей, — в Мурманске.

Заявление вампира вызвали недоумение у собравшихся. Я, признаться, поначалу тоже посчитал эту информацию неудачной шуткой Парки, но немного поразмыслив, вспомнил: как раз сейчас в Мурманске в разгаре полярная ночь — время, когда на небе нет солнца. Куда еще податься вампиру, ненавидящему небесное светило, как не в город, где его не будет долгие сорок дней?

— Нам надо поторопиться, — заявил я. — Сегодня уже пятнадцатое декабря. Полярная ночь продлится до одиннадцатого января. К этому времени царица покинет город.

— До Мурманска больше суток, — прикинул отец, поглаживая подбородок. — Надо хорошенько заправиться. Отправляемся сегодня вечером.

Папа протянул ко мне руку, желая забрать ключи от «Мерседеса». Я положил ключи в раскрытую ладонь и нехотя признался:

— Машина осталась у пещеры.

В первое мгновение показалось, что сейчас на мою голову обрушится гнев Зевса-громовержца, но отец проявил чудеса выдержки. Глубоко вдохнув, он медленно выпустил воздух через ноздри, кивнул и направился к двери.

Все разошлись по своим комнатам. Лишь Эмми осталась в нерешительности стоять на пороге. Она хотелась поговорить. Учитывая, наш недавний поцелуй, я догадывался, о чем будет этот разговор. Но это нисколько не приближало меня к понимаю наших отношений. Пожалуй, впервые в жизни я, в самом деле, не знал, как поступить.

Амаранта аккуратно прикрыла дверь, точно страшась спугнуть меня громким звуком, и шагнула в центр комнаты. Некоторое время девушка изучала меня, а я в ответ, прислонившись к двери в ванную и скрестив руки на груди, хмуро буравил её взглядом. Меня раздирали внутренние противоречия: с одной стороны то, что произошло между нами в пещере, стало для меня настоящим откровением, и я боялся этого лишиться, но с другой отлично помнил предательство Эмми, и его было не так-то легко простить.

— Ты всё еще ненавидишь меня? — первой заговорила Амаранта и тут же, не дожидаясь ответа, добавила: — я принесла тебе столько горя.

— Я не знаю, что делать. И что хуже всего я понятия не имею, что чувствую.

— Это нормально. Твои инстинкты ведут тебя, но придет время и ты возьмешь над ними верх, — Эмми улыбнулась и робко поинтересовалась: — тот поцелуй — он что-то значил?

— Сам не могу понять, — я развел руками. — Тебе не приходило в голову, что мы недостойны счастья?

— Но почему?

— Мы — убийцы! Я убил девушку.

— А я ребенка, — напомнила Амаранта. — Если бы мне снились сны, то это были бы кошмары. Я бы каждую ночь просыпалась с криком, потому что не было ни одного дня, чтобы я не вспоминала о той маленькой девочке.

— Как тебе удается жить с этим? — спросил я, присаживаясь на край кровати. Боевой пыл покинул меня, оставив после себя пустоту.

— Я пытаюсь стать лучше. Да, внутри каждого из нас притаилась тьма, и мы вынуждены каждую минуту бороться с ней, но тем ценнее то человеческое, что еще осталось в нас.

Я хмыкнул. Амаранта присела рядом, обвила руками мою шею и прильнула щекой к моему плечу. Я не стал возражать, а просто сидел, глядя в пол, прислушиваясь к звуку её дыхания.

— Я не уверен, что по-прежнему люблю тебя, — наконец, тихо признался я. — Я вообще ни в чем не уверен.

Эмми чуть вздрогнула, но лишь теснее прижалась ко мне.

— Ты просто запутался. Тебе нужно время, чтобы во всем разобраться.

Не понятно было, кого она уговаривается: меня или себя.

Я откинулся назад и лег. Амаранта последовала моему примеру. Пристроив голову у меня на груди, она замерла. Ноздри щекотал запах цветов шиповника. Он был также нежен, как и раньше, но сердце больше не сжималось в сладостном предвкушении, стоило мне его почуять.

— Твоё сердце молчит, — заявила Амаранта, некоторое время прислушиваясь к звукам в моей груди. — Почему ты не заставишь его биться?

— Какой в этом смысл? Это не вернет мне жизнь.

Эмми подняла голову и с тревогой заглянула мне в глаза. Кажется, она впервые с того момента, как обратила меня, всерьез испугалась за моё состояние.

— Нельзя резко отказываться от прошлого. Это может сильно тебя изменить.

— Куда уж сильнее? — горько усмехнулся я.

— Ты не понимаешь, — она упрямо тряхнула головой, и черные волосы каскадом рассыпались по моей груди и плечам. — От этого зависит кем ты станешь: бездушным монстром или же в тебе сохранится частичка человека.

Я заглянул в кобальтовые, бездонные глаза девушки и мне вдруг стало неловко за своё поведение. Все носятся со мной, как с писаной торбой, а я только и делаю, что жалуюсь на тяжелую жизнь. А ведь другим тоже нелегко.