Питтакус Лор: Я – Четвертый: Пропущенные материалы: Наследия павших

Ханну спасен.

Только… на той стороне его ждет мой отец. Ханну больше некуда деться. Генерал хватает парня за грудки и с легкостью отрывает от земли, принимая эффектную позу, как какой-нибудь могадорский герой из Великой Книги.

Отец не спешит: разглядывает свой приз, затем срывает с шеи Ханну, как я знаю, кулон, и засовывает в карман пальто.

На ту сторону оврага мне не попасть. Остается только смотреть, как отец со смехом извлекает из ножен меч. Свет от лезвия пронзает ночь, прежде чем отец погружает его в грудь Ханну, а затем, как ненужную вещь роняет тело парня на землю. Ханну мертв.

Первая кричит в моей голове. Или это я?

Генерал смотрит через овраг. На секунду наши взгляды встречаются.

Сзади приближаются гулкие шаги, и я знаю, что это значит, но не оборачиваюсь.

Мой недолгий мятеж подходит к концу.

— Прощай, Адамус, — шипит Иван, толкая меня в спину и скидывая с края оврага на камни и воду.

Лежу на спине, солнце согревает кожу — чудесный контраст с прохладным соленым океанским бризом. Приподнимаюсь на локтях и, прикрыв глаза, откидываю голову назад. Подставив лицо солнцу, я впитываю Калифорнийское тепло.

Когда я открываю глаза, Первая сидит на песке рядом со мной. Она такая красивая. Светлые волосы распущены, легонько скользя по обнаженным плечам. Все так прекрасно. Такое приятное ощущение. Не могу вспомнить, когда мне было так хорошо.

Отчего же Первая выглядит такой подавленной?

— Адам, — произносит она, — ты должен проснуться.

— А я разве сплю? — спрашиваю я беззаботно. Плевать я на все хотел.

Беру Первую за руку. Она не отстраняется, только смотрит мне в глаза умоляющим взглядом.

— Ты должен проснуться, — повторяет она.

Внезапно мне становится холодно. Словно мое тело находится в двух местах одновременно. И во втором — холодно и мокро. Больно. Несомое бурным потоком мое тело без конца ударяется о камни. Несколько костей сломано, острая режущая боль пронзает меня насквозь.

Отталкиваю эту реальность. Стараюсь думать только о Калифорнии.

— Пожалуйста, проснись, — умоляет Первая.

— Но здесь намного лучше.

— Останешься здесь — умрешь.

Когда я открываю рот для ответа, из него вытекает мутная речная вода. Не могу вздохнуть, захлебываюсь, борюсь изо всех сил. Течение слишком сильное, тянет ко дну.

Но этого не может быть! Я на пляже в Калифорнии. А вся эта боль где-то там, с кем-то другим. Первая выглядит такой грустной и отчаявшейся, что я вынужден отвернуться.

Солнце над океаном только начинает садиться, небо расцвечивается красно-оранжевыми красками. Скоро стемнеет, и я смогу отдохнуть.

— Просыпайся и борись, — молит Первая. — Прошу, Адам.

Не уверен, смогу ли я.