Марианна Алфёрова: Темногорские рассказы

— Кофетка… — сказал малыш и протянул ладошку. — Кофетку хочу.

— Что вам нужно? — Лиза попыталась изобразить гнев. Но получилась одна растерянность.

Потому как за спинами колдунов стоял мужчина в темном пальто. Очень импозантного вида мужчина. Лет ему было ближе к пятидесяти, но выглядел он моложаво, будто жизнь, промчавшись, лишь коснулась его, но ни разу не ударила больно, не обожгла. Был он среднего роста, худощав, черное пальто делало его немного выше, лицо чисто выбрито, кожа смугловатая, черные с проседью волосы откинуты назад.

— Просто хотели сказать вам, что мы нашли отца вашего Марка Александровича Ладушкина. — Роман улыбнулся и отступил в сторону.

Лиза смотрела на отца, и губы ее дрожали. Это человек, что держался так уверенно и достойно, совсем не походил на того типа, который мелькнул на дне тарелки: там было красное испитое лицо, нос грушей, заплывшие глазки, редкие волосы на макушке, небритые обвислые щеки.

Марк шагнул навстречу дочери.

Лиза слегка отступила.

— Как вы меня нашли? — Она почти выкрикнула вопрос.

— По справочному бюро, — солгал дед Севастьян. Он по следу, на воде оставленному, умел старый колдун человека находить. Роману обещал тайну эту раскрыть, но почему-то пока держал при себе, не открывал.

— Ну, здравствуй, дочка, — сказал Марк.

Севастьян подтолкнул Романа к лифту.

— Не получится у них ничего, — бормотал Севастьян, трясясь в автобусе.

— Теперь все в их руках. — Роман подмигнул собственном отражению в темном стекле. Обожал он дождь и снег обожал. Они ему сил прибавляли.

— Мы их жизнь перерешили. А их может быть прежняя жизнь устраивала.

— Марка, что ли?

— Ну не Марка. А Лизу точно.

— Чего ж она отца кинулась искать?

— Из любопытства. Любопытство такое, как приступ чесотки. А потом поняла, что нельзя будет постарому. Что правда все изменит. Так уж лучше обсмеять все, представить как абсурд.

— Да о чем ты, дед? Ей просто этот алкаш не понравился.

Около метро дед и внук остановили внезапно. Оба разом. Подле киоска, где бойкий кооператор торговал мясными рулетами по ну очень высоким ценам, висела вывеска «Казино». За стеклом на веревочках подрагивала табличка «открыто».

Дед и внук переглянулись.

— Зайдем? — предложил Роман.

— Нет. — Дед Севастьян попятился.

— Почему нет? Разве два колдуна не могут выиграть в рулетку? Пошли, пошли, я же знаю, ты всю жизнь мечтал сыграть в рулетку. С тех пор как услышал, что отец твой проигрывал миллионы в Монте-Карло. Ты же сам себе говорил наверняка сотни раз: уж я-то ни за что не проиграюсь. Чтоб колдун и проигрался?

На помойке они нашли несколько пустых бутылок из-под водки. В вокзальном туалете набрали воды из-под крана. Дед заговорил воду на водку. Качественно заговорил. С запахом. Отправился торговать, оставив Романа в зале ожидания. Через полчаса дед вернулся и потряс перед носом внука мятыми бумажками:

— На обратную дорогу хватит. И даже еще рулет мясной можем купить.

— Может, вновь в казино зайдем? — предложил Роман, даже не улыбнувшись.

— Только еще раз скажи мне такое, я тебе язык отсушу.

— Пока ты поддельной водкой торговал, я себе псевдоним придумал.

— Что?

— Когда я в Темногорск поеду, в колдовской Синклит вступлю и свой салон открою, чтобы людей пропавших находить, то мне псевдоним нужен. Сам посуди, «Роман Воробьев» не слишком таинственно звучит.

— Ну и какой псевдоним? — спросил дед, усаживаясь рядом.

— Роман Вернон.

— Почему именно Вернон? От слова «верный» что ли?

— Ты сам говорил о воскрешении мертвых…

— Ну и что?

— Помнишь роман Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан»? Я его в детстве раз двадцать читал. Возьму у мамы в библиотеке, положенные дни продержу, верну, но сам так на полку поставлю, чтобы его найти никто не мог. Потом книжку какую-нибудь прочту и вновь этот том Жюля Верна забираю. Так там ученый был, тот, которого в африканских дебрях убили. Его фамилия Вернон была. Вот я и подумал… Он погиб… Надо его воскресить по этой Федоровской теории.

— Он же вымышленный герой.

— Ну и что? Разве они не имеют право на воскрешение?

Всю дорогу домой они молчали.

Уже когда приехали и вошли в стылый дом, и дед кинулся в печку дрова и растопку закладывать, Роман хотел сесть в дедово кресло, но вдруг передумал и опустился на шаткий венский стул для гостей.

— Ты меня в Пустосвятовку купать больше не води, — сказал неожиданно.