Карл Вагнер - Кровавый камень

— Неужели ты ничем не остановишь их?

— Попробую, ты только потерпи немного! — пообещал он, и его намерение подтвердила блеснувшая в глазах ярость.

Радужное сияние Гелиотропа усилилось и ослепительно вспыхнуло, едва не обжигая обоим глаза. Даже камни стен пульсировали расплавленным сиянием.

— Мы опоздали, — простонал Кейн. — Он тянется к братьям, посылая сигнал своей расе по ту сторону звезд! Ты чувствуешь струящийся из кристалла поток энергии? Гелиотроп пронзает в своих поисках и время, и пространство. Теперь его сила искажает физические законы вселенной!

Он уже не скрывает темных уголков своего разума, я могу узнать тайные мысли вездесущей души этого существа! Вот она, гигантская лаборатория, где Гелиотроп и его братья приобретают форму — они рождаются! Оружие проклятой чужой науки обращается против своих создателей! Бездумное уничтожение в долгих войнах! Остальные мысли не могу уловить… Я не смею!..

В ослепительном свете его лицо застыло в жуткой гримасе.

— Быстрее, Терес! — поторопил он. — Здесь слишком опасно! — Не ожидая ответа, Кейн схватил девушку за плечо и потащил за собой прочь из-под купола.

Снаружи она заметила, что лицо его искажал не только гнев, но и ужас перед чем-то неведомым. Вокруг них весь город мерцал необычным сиянием.

— Ты сможешь умереть от собственной руки? — спросила она неуверенно.

Кейн отозвался злой усмешкой, характерной для его натуры.

— Возможно, Гелиотроп остановит мою руку. Сомневаюсь, что я вообще поступал последнее время по собственной воле… Однако как тщательно он охраняет своего раба. Я умру не раньше, чем умрет кристалл — умрет, зная о своем поражении!

— Если ты умрешь, Гелиотроп лишится силы, — напомнила Терес.

— Вероятно, но не надолго. И я не собираюсь жертвовать жизнью, если можно поступить по-другому! — Он пристально посмотрел на девушку. — Не замышляешь ли ты убить меня?

Она вздрогнула.

— Сомневаюсь, что смогу это сделать — даже ради спасения людей! Но если бы знала, что ты передумаешь и пожелаешь служить Гелиотропу за те жалкие крохи, что он тебе швыряет…

— Для меня нет иного господина, кроме меня самого! — фыркнул Кейн. — Люди не дали мне особого повода полюбить их расу, но никому не дано использовать в своих интересах Кейна и заполучить плоды его усилий!

Они приблизились к воротам. Поднимающийся нимб света превратил ночь в полдень. Неожиданно Кейн застыл на месте, прислушиваясь к далекому…

…тихому воплю страха!

Сигнал Гелиотропа вышел за пределы звезд; пульсируя потоком энергии, кристалл воззвал к своим братьям. Воззвал к тем, кто разделил его удивительное рождение в затерянных тысячелетиях. К тем, кто соткал безупречную материю его сущности и сражался заодно с ним в древних отчаянных битвах. Кто ожидал его веками, чтобы когда-нибудь воссоединиться с ним. Ожидал ради завершения совершенной по форме решетки…

Гелиотроп искал — но ничего не находил! Гелиотроп взывал — и не получал ответа. Пока гигантская решетка Арелларти пульсировала и источала пламя, кристалл лихорадочно обыскивал переходы между многомерными уровнями пространства. Там было пусто.

Гелиотроп был одинок.

Пришло осознание, что его братья лежали прахом забытых в тысячелетиях войн.

И это осознание принесло… безумие!

Чужой разум кристалла был построен на логике симметрии, на геометрическом совершенстве замысла. Внезапное осознание одиночества, незаконченности и несовершенства обратило рациональный мозг кристаллической сущности в хаос. Охваченный безумием разум Гелиотропа выбросил неуправляемые потоки энергии во вселенную.

Даже Терес ощутила его безумный вопль, а Кейн зашатался, как от удара дубиной. Топи отозвались испуганным блеющим звуком, и девушка заметила продирающиеся в панике сквозь заросли силуэты жаб. Стены вспыхнули слепящим алым заревом, под стать им замерцало пламенем все кругом.

— Он сошел с ума! — вскрикнул Кейн, стискивая голову в приступе боли. — Его собратья по расе мертвы, а душа Гелиотропа обезумела! Кристалл наносит удары в бессмысленной ярости, подобно обезглавленному змею — все еще опасному, но бессильному в своей слепоте перед противником.

Испуганный ослепительным сиянием Гвеллинс заржал и поднялся было на дыбы, но Кейн грубо одернул жеребца, заставляя его утихомириться. В следующий миг воин подбросил оробевшую девушку в воздух и усадил в седло. Ворота были все еще открыты.