Карл Вагнер - Поход Черного Креста

Фордэйр присмотрелся к охранникам жрецов: бандитские рожи, и у каждого на рукаве красная повязка с черным крестом не крестом, а чем-то вроде буквы «X». Капитан вспомнил: этот знак был одним из основных в символике культа Сатаки.

— Ты прав, — сказал он лейтенанту. — Эти ребята не похожи на занимающихся благотворительностью монахов. Интересно, откуда у этих черных ворон такие деньги, чтобы нанять их в охрану?

— Да, люди Ортеда стоят недешево.

— Как долго тянется этот спектакль?

— Часа полтора. Поначалу кое-кто пытался свистеть, но затем все затихли и стали внимательно слушать. Мало кто ушел. Почти все остались, и толпа росла прямо на глазах. Сейчас уже никому не пройти через площадь, торговля и движение в центре города парализованы.

— Что ж, полагаю, это достаточный повод для того, чтобы разогнать сборище и восстановить порядок, — заметил капитан.

Привыкнув к гулу толпы, Фордэйр стал различать отдельные слова и обрывки фраз, долетавшие с подмостков: «пророк», «новая эра», «мир, возрождающийся в темноте», «посланец Сатаки», «тот, кто поведет нас» и так далее. Внимание капитана невольно привлек молча стоявший у сцены жрец, на плечи которого была водружена какая-то конструкция из перекрещивающихся черных полос и красного круга. Сооружение было установлено таким образом, что голова высокого широкоплечего жреца, скрытая под черным капюшоном, оказалась в центре большого креста. Все жесты и обращения остальных жрецов были направлены к их молчаливому собрату. Разумеется, на него же были устремлены и глаза зрителей.

Напряжение на площади нарастало. Вот один из жрецов завопил срывающимся голосом:

— Вот он — Пророк с алтаря!

Эффектным театральным жестом человек с крестом за плечами сбросил с головы капюшон. Ачара первым нарушил молчание:

— Тоэм! Капитан, вы видите?

Капитан видел. Видели и все остальные.

Ощущая свое величие, этаким полубогом перед толпой стоял Ортед. Откинутая назад грива волос не скрывала лица — ошибиться было невозможно. Сложив на груди руки, одетый в черные кожаные брюки и рубаху из черного шелка, Ортед казался выше ростом и шире в плечах, чем во время боя. Золотой медальон с черным крестом висел на его груди, отражая лучи заходящего солнца. Горящие глаза главаря бандитов обводили толпу, словно желая встретиться взглядом с каждым человеком на площади. И главное, что сразу бросалось в глаза… Он не отбрасывал тени.

— Перекрыть все выходы с площади, — крикнул Фордэйр. — Посыльного в казармы. Поднять всех по тревоге. Не нравится мне эта комедия. Ортед не дурак, чтобы за здорово живешь подставлять себя. Он что-то задумал.

Помолчав и оглядев еще раз площадь, капитан деловито добавил:

— Луки наизготовку. Прежде чем начнется давка, лучше удостовериться, что Ортед мертв. Не хотелось бы дать ему шанс уйти в общей суматохе.

— Господин капитан, — беспокойно отозвался Ачара, — мне кажется, что он не отбрасывает тени.

— Я вижу, — спокойно ответил капитан, удивляясь тому, что голос его нисколько не дрожит.

Площадь вздохнула в изумлении, узнав лихого главаря разбойников, и вновь замолчала. В наступившей тишине послышался громкий голос новоявленного пророка:

— Я тот, кого некогда называли Ортедом. Я был изгоем среди людей. Люди называли меня разбойником. Теперь я не человек! В меня вошел бог, и его воля — теперь моя воля, мои слова — его слова. Слушайте меня, ибо я — Ортед Ак-Седди, Пророк Сатаки! Мир Света обречен, бога Света погибнут вместе с ним, дети Света поголовно будут похоронены под обломками разрушенного мира. Прежде Света была Тьма. Прежде Порядка — Хаос. Свет и Порядок — лишь жалкие аномалии в естественном состоянии Космоса. Так долго продолжаться не может. Боги Тьмы и Хаоса древнее и могущественнее, чем жалкие куклы, захватившие власть над вашими душами. Боги Света погибнут в противостоянии с силами Тьмы. Смертным не дано знать, как и где идут битвы великих богов. Но время подходит, конец близок, и проигравший умрет. Близок день, когда наш мир скроется во Тьме, когда ничтожные кумиры сегодняшнего человечества исчезнут, рухнут их храмы и погребут под собой глупцов, ищущих убежища под ветхими сводами.

Вечерние сумерки сгустились над площадью, словно сама природа вторила словам человека, не отбрасывавшего тени. Фордэйр ощутил почти осязаемую волну страха, сковавшего людей на площади. Говоривший словно загипнотизировал их. «Плохо дело», — подумал капитан.