Карл Вагнер - Поход Черного Креста

— Это же генерал Кейн! — послышались восхищенные и одновременно испуганные голоса. — Ну, если он рассердится! Бежим!

Но девочка так и осталась стоять рядом с огромным конем. Ей был нужен именно ее мяч, но снова соваться прямо под копыта она не решалась.

Кейн наклонился над мячом и привычным движением, даже не дрогнув, поднял круглый предмет… за волосы. Мельком глянув на изуродованное до неузнаваемости лицо молодой женщины, он чуть поморщился, но протянул девочке отрубленную голову. Девчонку, казалось, распирало от гордости. Еще бы, такой знак внимания от самого генерала Кейна!

— Взяла бы ты другой мяч, — порекомендовал ей Кейн сквозь зубы. — Вон их там сколько. А то этот совсем запинали.

На гребне городской стены и у ее подножия виднелась россыпь черных округлых предметов. Каждое утро эта выставка отрубленных голов почти полностью обновлялась за счет тех граждан Шапели, чья верность Ортеду и вера в Сатаки подвергались сомнению. Дети Ингольди быстро освоились в этом новом мире, где жизнь человека не стоила ни гроша, им все это даже нравилось. Например, отпала проблема, где взять мяч для кикбола.

— Извините, господин генерал, — заявила девочка, принимая из его рук чудовищную игрушку, — но мне нравится этот мяч. Пожалуй, я оставлю его себе.

Потом она добавила, размахивая изуродованной головой:

— Это моя мама.

Темная тропическая ночь бархатным покрывалом, прорезанным крупными, яркими огоньками звезд, укрыла Ингольди. До рассвета оставался еще час, и улицы города были пустынны. Казалось, сон сморил даже неутомимых Стражей Сатаки — особое полицейское подразделение, созданное по личному указанию Пророка.

Цокот копыт одинокого коня эхом разносился по пустынным улицам. Если кто из жителей и проснулся от этого шума, то, спрятавшись под одеяло, не дыша ждал, пока всадник проследует мимо. Любой ночной путник, двигавшийся открыто, а значит, представляющий власть, мог нести опасность каждому горожанину.

Кейн, не в силах уснуть в такие ночи, погруженный в свои мысли, вел верного коня по улицам ненавидимого генералом города. Даже ночная тьма не могла заставить его забыть, что он в Ингольди, но одиночество, свежий воздух и звездное небо служили хоть каким-то лекарством от сжимавшей сердце Кейна тоски.

Столица Империи Сатаки мало походила на Ингольди двухлетней давности. Добрая треть города сгорела во время мятежа в дни Ярмарки. Немалая часть оставшегося была снесена по приказу Пророка. Сатакийцы, ослепленные фанатизмом своей новой веры, с упоением крушили величественные храмы прежних богов и роскошные особняки городской знати.

Орды собравшихся в Ингольди последователей Пророка, работая по указанию Ортеда и жрецов, неузнаваемо изменили город. Исчезли в руинах целые кварталы уютных домиков горожан, кривые узкие улочки. На их месте были воздвигнуты безликие коробки полуказарменных зданий и широкие прямые проспекты — подходящее место для маршей и парадов бесчисленных отрядов армии Пророка. Новая мощная стена опоясала превращенный в военный лагерь город. Ни ярмарок, ни шумных караванов, ни красочных рынков. Некогда живший полнокровной жизнью город превратился лишь в узловое звено, важнейшую деталь огромной военной машины Империи Сатаки.

Даже Седди — древняя цитадель жрецов Сатаки — не избежала решительной перестройки. Частично осыпавшиеся старинные стены, а заодно с ними — и изящные шпили, башенки и островерхие крыши были разобраны на блоки, использованные в строительстве нового города. На месте древней крепости поднялось новое — мощное, мрачное, без всяких украшений — оборонительное сооружение. Лишь подвалы и подземные казематы Седди избежали перестройки.

Кейн бывал в Ингольди раньше и очень переживал, видя, как разрушается овеянная легендами и преданиями старинная крепость. Его, закаленного в боях воина, не так подавляло принесение в жертву утилитарному милитаризму огромного числа безымянных человеческих жизней, как уничтожение каменной стены или башни — чего-то весомого, значительного, способного простоять века и тысячелетия.

Кейна и самого удивляла охватившая его в Ингольди меланхолия. Слишком много он видел крови, слишком много разрушенных и разоренных крепостей, чтобы позволять себе такую слабость. Но поделать с собой он ничего не мог.

Кейн натянул поводья, остановив коня перед единственным зданием города, где духи прошедших веков остались непотревоженными. Башня Ислсль.