Карл Вагнер - Паутина тьмы

Еще несколько чудовищ из первобытной эпохи поднялись на поверхность, чтобы напасть на имперский флот. С ужасающей легкостью гигантские орайха крушили один корабль за другим. Казалось, систематичные атаки чудовищ направлялись каким-то сверхъестественным разумом. Стряхнув оцепенение, вызванное появлением омерзительных созданий, имперские солдаты и матросы устремились навстречу новой угрозе. Но стрелы и мечи оказались бесполезны. Попытки таранить тоже были тщетными, потому что орайха слишком быстро передвигались. Безумцы, попытавшиеся использовать таран, обнаружили, что эти существа ныряют под корабль и утаскивают его вниз в смертельном объятии.

Солдаты отважно сражались с морскими чудовищами. Один безрассудный капитан вонзил копье глубоко в глаз орайха, поднявшегося, чтобы напасть на его корабль. Те, кто находился поблизости, скорее ощутили, чем услышали шипение, когда черная кровь фонтаном вырвалась из раны. Гигантское щупальце задергалось и упало на капитана, вдавив его в палубу. Конвульсивными движениями разъяренное создание раздробило военный корабль в щепки.

Испуская фонтаны чернильной жидкости, раненый орайха нападал на один корабль за другим, сокрушая их в жажде убийства. Потом, когда он обернулся вокруг одного судна, трирема воспользовалась возможностью ударить его сзади и вонзила бронзовый таран в голову чудовища. Смертельно раненный, орайха заметался в последней оргии разрушения – перед тем как извивающейся, корчащейся массой пойти на дно.

На другом корабле солдаты вылили горящую смолу на монстра, схватившего их. Когда пламя охватило его склизкую плоть, орайха отпустил корабль и погрузился под воду. Корабль, давший сильную течь из-за треснувшего борта, был тут же охвачен пламенем. Матросы бросились в море, вспенившееся от агонии чудовища. С тем же успехом они могли остаться на горящей палубе.

Так или иначе, сквозь всю эту суматоху и хаос оба флота сошлись. Выкрикивая боевой клич, имперские солдаты набросились на мятежников, в первой атаке заставив тех отступить. Корабль сталкивался с кораблем, и волны ужасной рукопашной схватки выплеснулись на палубы. Сражение превратилось в безумную резню: каждый корабль, каждый человек боролся за свою жизнь.

Кейн с удовлетворением отметил, что орайха существенно уменьшили имперскую армаду. Теперь ее численность примерно сравнялась с флотом мятежников, и в обычной схватке его сомнительного вида флот вполне может вырвать победу.

Его атаковала имперская трирема. Обладающий опытом бесчисленных схваток, Кейн повернул «Ара-Тевинг» в сторону и ударил противника тараном. Со стоном протестующего дерева оба корабля сцепились абордажными крючьями.

Отбросив щит, которым он прикрывался от стрел, Кейн обнажил оба клинка и рванулся навстречу имперским морякам. Абордажная сабля и палаш засверкали в воздухе. Кейн безумно захохотал, когда лавина сверкающей стали и рычащих лиц устремилась сокрушить его. Могучими ударами левой руки он уничтожил всех, кто посмел бросить ему вызов.

Усыпанная песком палуба накренилась под его ногами, и только молниеносная реакция спасала Кейна от падения на вытянутый меч врага. Еще одна трирема ударилась об «Ара-Тевинг», и солдаты хлынули на палубу в решительной попытке захватить флагман мятежников.

Кейн направил своих людей навстречу новой угрозе. Группа атакующих использовала отвлекающий прием и окружила вождя мятежников. Нанося удары направо и налево со смертоносной точностью, Кейн отрубил руку одному нападающему, выпустил кишки другому. Он безошибочно наносил удары там, где цель сама подставлялась, собирая обильную кровавую жатву. Только человек с фантастическим мастерством Кейна мог отражать водоворот стали, жаждущей его крови. Много нетерпеливых нашли смерть от его сверкающих клинков.

Не все удары он сумел парировать, и отраженные клинки болезненно ударялись о его закованное в кольчугу тело. Его шлем был помят и окровавлен, на лице и руках кровоточили порезы, а не замеченный им стрелок чуть не пронзил его горло стрелой. Казалось неизбежным, что какой-нибудь противник вскоре найдет уязвимое место в защите Кейна и нанесет смертельную рану. Кейн знал, что если упадет, то эти шакалы тут же растопчут его. Но, пренебрегая опасностью, Кейн дразнил и глумился над своими противниками. Покрытый кровью, как раз под цвет его рыжим волосам, Кейн яростно бился, ликуя каждый раз, когда его меч находил цель.