Нил Гейман - Сошедшие с небес

Он просто произносил слова и как будто уже не надеялся, что мы в них поверим.

«Кто проделал основную часть работы по Любви? Нет, не отвечай. Позволь мне сперва спросить остальных. Следующий мой вопрос тебе, Зефкиэль. Когда Фануэль принес тебе на одобрение детальные разработки Любви, кого он назвал автором?»

Бескрылый ангел мягко улыбнулся.

«Он сказал, что это его проект».

«Благодарю тебя, господин. Теперь Сараквель. Кому принадлежала Любовь?»

«Мне. Мне и Каразелю. Больше ему, чем мне, но мы работали над ней вместе».

«Ты знал, что Фануэль присвоил все лавры себе?»

«… Да».

«И ты это допустил?»

«Он… он пообещал, что даст нам особый проект. Он пообещал, что если мы промолчим, то получим новые крупные проекты. И сдержал свое слово. Он дал нам Смерть».

Я повернулся к Фануэлю.

«Ну?»

«Верно, я утверждал, что Любовь принадлежит мне».

«Но ведь она была Каразеля. И Сараквеля».

«Да».

«Это был их последний перед Смертью проект?»

«Да».

«Это все».

Подойдя к окну, я взглянул на серебряные башни, посмотрел на Тьму. А потом заговорил:

«Каразель был замечательным конструктором У него был только один недостаток, и заключался он в том, что он слишком глубоко погружался в свою работу. — Я повернулся к остальным Ангел Сараквель дрожал, под его кожей просверкивали огоньки. — Скажи, Сараквель, кого любил Каразель? Кто был его возлюбленным?»

Он уперся взглядом в пол. Потом вдруг гордо, агрессивно поднял глаза. И улыбнулся.

«Я».

«Не хочешь нам рассказать?»

«Нет. — Пожатие плечами. — Но, наверное, придется. Что ж, слушайте. Мы работали вместе. И когда взялись за Любовь… то стали любовниками. Это была его идея. Всякий раз, когда нам удавалось выкроить немного времени, мы улетали в его келью. Там мы касались друг друга, обнимали друг друга, шептали друг другу нежные слова и клялись в вечной преданности. Его благополучие значило для меня больше моего собственного. Я существовал ради него. Оставаясь один, я повторял его имя и думал о нем одном Когда я был с ним… — Он помедлил и опустил взгляд. — Ничего не имело значения».

Подойдя к Сараквелю, я поднял его подбородок, чтобы заглянуть в эти серые глаза.

«Тогда почему ты его убил?»

«Потому что он разлюбил меня. Когда мы начали работать над Смертью, он… он потерял ко мне интерес. А если я не мог получить его, так пусть достанется своей новой возлюбленной. Я не мог выносить его присутствия — не мог терпеть того, что он от меня так близко, и знать, что он ничего ко мне не испытывает. От этого было больнее всего. Я думал… Я надеялся… что, когда его не станет, я сам перестану любить его… и боль уймется. Поэтому я его убил. Я нанес ему колотую рану и выбросил его тело из нашего окна в Чертоге Бытия. Но боль так и не унялась». — Последние слова прозвучали почти как стон.

Подняв руку, Сараквель смахнул мои пальцы со своего подбородка.

«И что теперь?»

Я почувствовал, как на меня нисходит моя Ипостась, как меня захватывает мое Назначение. Я перестал быть отдельным существом, я превратился в Возмездие Господне.

Придвинувшись к Сараквелю ближе, я обнял его. Прижался к его губам своими и, раскрыв их, проник ему в рот языком. Мы поцеловались. Он закрыл глаза.

В тот миг я почувствовал его в себе: горение, свечение. Уголком глаза я увидел, как Люцифер и Фануэль отводят глаза, прикрывают лица рукой от моего света; я чувствовал на себе взгляд Зефкиэля. И мой свет становился все ярче и ярче, пока не вырвался — из моих глаз, из моей груди, из моих пальцев, из моего рта — белым опаляющим огнем.

Белое пламя медленно поглотило Сараквеля, и, сжигаемый, он льнул ко мне.

Вскоре от него ничего не осталось. Совсем ничего.

Я почувствовал, как пламя покидает меня. Я снова вернулся к прежнему себе.

Фануэль рыдал. Люцифер был бледен. Сидя в своем кресле, Зефкиэль молча наблюдал за мной.

Я повернулся к Фануэлю и Люциферу.

«Вы узрели Возмездие Господне, — сказал я им. — Пусть оно послужит предостережением вам обоим».

Фануэль кивнул.

«Я понял. Воистину понял. Я… с твоего разрешения, я пойду, господин. Я вернусь на назначенный мне пост. Ты не возражаешь?»

«Отправляйся».

Спотыкаясь, он подошел к окну и, неистово взмахивая крылами, ринулся в свет.

Люцифер подошел к тому месту, где стоял Сараквель. Потом опустился на колени, отчаянно всматриваясь в плиты, словно пытался отыскать там хотя бы малую частицу уничтоженного мною ангела, снежинку пепла, кость или обгоревшее перо, но там не было ничего. Затем он поднял на меня взгляд.