Андрей Лукин - Летописный замок

Смакла тоскливо вздохнул, посмотрел на Стёпку, понял, что помощи от того ждать не приходится, и пробормотал что-то вполголоса. Дверь тихонько охнула, скрипнула и приотворилась.

Ванька рванулся на выход.

— Ванес, не ходи! — крикнул Стёпка.

— Отвали! — огрызнулся Ванька. Он был уже там, в таинственных переходах, запутанных галереях и мрачных залах. Распахнув дверь, он оглянулся и сверкнул глазами. Он был неподражаем, он был почти велик. Но шлем опять сполз ему на глаза.

— Вернусь часа через два. А если меня сожрут вурдалаки, виноват будешь ты, так и знай!

— Смотри, сам кого-нибудь не сожри, — не остался в долгу Стёпка.

Ванька сердито посопел, не нашёлся с ответом, смерил остающихся трусов предельно презрительным взглядом и решительно шагнул за порог навстречу смертельным опасностям и невероятным приключениям.

Сделать второй шаг ему было не суждено. Опасности и приключения начались почему-то слишком быстро. Причём, начались только опасности, а приключения слегка запоздали. Что-то гулко ухнуло, где-то рядом зло свистнуло, Ванька всем телом дёрнулся вниз, съёжился, сделался маленьким-премаленьким и исчез с таким звуком, словно кто-то выдернул пробку из бутылки. Очень большую пробку из очень большой бутылки. Свечи дружно качнули язычками пламени, на стенах шевельнулись тени, едва заметно дрогнул людоедский меч, хозяин отвечай-зеркала хитро улыбнулся и покачал головой.

Дверь чуть-чуть помедлила, потом, догадавшись, что больше ничего интересного не покажут, тихонечко закрылась.

Ваньки нигде не было. Шлем и кинжал лежали перед дверью, а Ваньки не было. Испарился Ванька, исчез, пропал.

— М-мя… В-ва… — промямлил Стёпка, ошарашенный столь неожиданным и эффектным началом — и концом — Ванькиной экскурсии. Ему представилось, что Ваньку уничтожило заклинание, специально приготовленное для непослушных демонов, которые вздумают без разрешения покинуть комнату чародея. Он с трудом оторвал взгляд от пустого шлема и посмотрел на Смаклу.

На чумазом лице младшего слуги было написано такое блаженство, словно гоблин только что в одиночку умял банку сгущённого молока.

— Ты! — догадался Стёпка. — Точно ты! Что ты с ним сделал, гад?

Смакла от возбуждения подпрыгнул на стуле и засмеялся:

— Я его обратно заколдовал! Он боле не возвернётся! Он плохой демон. Шибко злой.

— А я? — спросил Стёпка. Он испытал невыразимое облегчение: слава богу, Ванька не погиб и не сгинул в магической неизвестности, а то как потом перед его родителями оправдываться.

— А ты не шибко.

— Я спрашиваю: меня ты почему на заколдовал?

— Могём и тебя, — Смакла раздулся от гордости. Ещё бы! Он уже не просто никчёмный младший слуга, он теперь тоже умеет колдовать не хуже иных чародеев. — Это оченно легко, ей-слово! Затвердил хорошенько заклинание и шуруй.

— А кто тебе позволил пользоваться чужими заклинаниями? — спросил вдруг чужой голос, при первых звуках которого Смакла разом перестал улыбаться и испуганно съёжился, почти так же, как за минуту перед тем Ванька. — Кто тебе, поганец, вообще позволил колдовать?

В дверном проёме, там, где немногим более минуты назад исчез Ванес, стоял невысокий сухонький старичок, облачённый в тёплый меховой плащ до пят и лисью шапку без ушей. В одной руке старичок держал ворох бумаг, в другой — причудливый стеклянный фонарь с горящим внутри ярким огоньком.

На Смаклу жалко было смотреть. Свершилось страшное. Его поймали с поличным на месте преступления, и гоблин знал, что никакие оправдания его не спасут. Пощады, как говорится, не будет. И чего не сиделось дурню в своей каморке?

Старичок, не глядя, привычным движением повесил лампу на крюк возле двери — огонёк при этом сам собой погас, — и подошёл к столу. Смакла сидел ни жив ни мёртв. Представлял уже себя, наверное, столетним болотным выворотнем. Старичок с нескрываемым раздражением швырнул на стол бумаги. Вернее, пергаменты. Это были какие-то сложные чертежи и таблицы с формулами. И Стёпка понял, что не ошибся: перед ним был сам чародей Серафиан, так некстати прервавший свои астрономические наблюдения. И ещё Стёпка понял, что стоящий в углу доспех вряд ли когда-нибудь защищал хрупкие плечи чародея. В доспех без особого труда можно было бы впихнуть двух таких Серафианов.

— Так, так, — промурлыкал многообещающе чародей, оглядывая сначала оцепеневшего Смаклу, а затем, совсем коротко, и Стёпку. — Впредь будет мне наука: убирать с глаз подальше все записи. Дабы ни одна живая душа… Слугам книги не забава! — вскричал он вдруг пронзительно, воздев вверх правую руку и неотрывно глядя на младшего слугу.