Александра Дружинина - Оборотная сторона. Тьма

На другой день… нет, наверное в этот же день, только утром, меня разбудил Нерон. Он был уже переодет и сказал, что через двадцать минут надо выходить. На все дела — завтрак, переодевание, умывание — у меня ушло минут пятнадцать, так что скоро мы уже стояли на улице. Скоро вышел и Винсерт, а его оборотни отправились на ярмарку, якобы торговать шелком. На самом деле, чтобы не вызвать подозрений, идти на торги было необходимо, но у нас не было на это времени. Так что воины просто напросто должны были отвести обоз с «товаром» в тихое безлюдное место.

Ну а наш путь лежал ко дворцу. То окошко, которое я обнаружила ночью оказалось как раз кстати. Утром почти все охранники находились на рынке, а здесь дежурили всего два стражника у входа, так что нам не составило труда пройти к тому месту, где я собиралась заняться садоводством. Итак, на этот раз пузырек прихватила с собой. Одна капля, и… ура! Как же все-таки полезна бывает наука.

Маленькой капельки хватило, чтобы из мостовой, разломав камень, выросла высокая сосна, достигнув крыши. К счастью за кронами других деревьев, стоящих чуть дальше, никто не заметил появления одинокой сосны.

«Люм, твой черед», — подумала я, посмотрев на нечисть.

Обезьянка махнула хвостом, прижалась к земле и прыгнула на ствол, шустро забравшись наверх. Как только она скрылся из виду, мы с Винсертом отошли от дворца подальше, а Нерон отправился к стоящей у дверей страже. Издалека нам было видно, что он приветливо с ними поздоровался и они о чем-то говорят. Господи, только бы он что-нибудь узнал…

— Тьму тарак ан! — неожиданно рядом с нами послышался высокий, слащавый голос.

Мы обернулись и обнаружили, что рядом с нами стоит толстый хан в сопровождении двух крепких воинов и сальными глазками смотрит на меня, прицокивая языком.

— Эри сахи, — жестко ответил Винсерт, встав передо мной.

Хан улыбнулся, обнажив ряд золотых зубов, и что-то ответил.

— Эри сахи! — с нажимом повторил Винсерт.

Хан нахмурился, что-то скомандовал своим бугаям, развернулся и ушел в сторону рынка.

— Что он хотел? — спросила я, когда мы остались одни. Мне о-очень не понравилось, как этот хан на меня смотрел.

— Купить тебя, — ответил Вин. — Решил что ты моя наложница.

— Ну еще бы, — поморщилась я. — Надо было снова плащ надеть, а то меня и за человека не считают.

— К сожалению в этом королевстве такие нравы. Я сказал, что ты не продаешься, и он, кажется, очень обиделся. Пообещал что мы еще встретимся, так что ты будь поосторожнее.

— Спасибо за предупреждение, — хмыкнула я. Сомневаюсь, что только из-за оскорбленного самолюбия этот индюк пошевелит хоть пальцем.

Пока мы разговаривали, вернулся Нерон. Что-то он не выглядит слишком веселым… Лишь бы ничего страшного не случилось…

— Стражники оказались хорошими ребятами, — произнес вампир, приближаясь к нам. — Особенно разговорились после нескольких золотых. Ульду знают все — одна из дам при дворе, обладающая особыми правами. Но никакого ребенка при ней никто не видел, эта женщина неразговорчива и нелюдима, и живет одна. Правда, живет не при дворе, а через три улицы отсюда, у фонтанов-единорогов. А про воровку, пойманную недавно сказали, что казнь состоится завтра, что приговоренная не раскаялась в совершенном преступлении и что ее содержат в отдельном помещении, которое караулят посменно — охранники устали слушать ее нецензурную ругань.

— Да, это Лира… — покачал головой Вин. — Надеюсь, люм сможет хоть что-то узнать.

Минут пять мы молча стояли возле дороги, размышляя над сложившейся ситуацией.

— А кем ты представился на этот раз? — спросила я у Нерона.

— Сказал, что Ульда заказала у меня шелк, а я не могу найти ее дом. Потом сказал, что слышал будто к ней приезжал племянник, ну и про воровку спросил — сказал что торговец, которого она обокрала мой товарищ.

— Тебе бы в театре работать, — хмыкнула я.

Неожиданно к нам подскочила взъерошенная мартышка, держа в лапах лоскут, завязанный в причудливый узел.

— Люм? — удивилась я. — Что с тобой?

«Еле удрал», — ответила нечисть. — «Там такие невежливые дамы! Я превратился в маленькую симпатичную мышку, а они в меня тапкой!»

— Как я их понимаю, — усмехнулась я.

«Что?», — не сразу понял люм. Впрочем, его мысли были заняты другими вещами, так что он решил не обижаться. — «Это Лира просила передать своему брату».

Мартышка протянула мне лоскут, а я передала его Вину, сказав то, что и люм.

— Так ты видел ее? — взволнованно спросил король, рассматривая ткань.