Ярослав Коваль - Пылающий Север

— Я могу сказать, что уверена в одном — с этим человеком я могу построить отношения. Я уверена! Я хочу строить их с ним!

— Ты ему доверяешь?

— Полностью! Только с ним я смогу быть счастлива. Я уверена, правда!

— Оттуда ты можешь это знать? Говоришь с такой уверенностью, однако никто из людей не может предвидеть, что будет потом.

— Я знаю. Чувствую.

— Тебе всего пятнадцать лет. Вряд ли в таком возрасте ты можешь быть в чём-то уверена.

— Многие девушки выходят замуж и в тринадцать, и в четырнадцать.

— Разве это говорит о здравости их выбора? Ни о каком выборе и речи не идёт в случае такого раннего брака. Девочек в таком возрасте выдают замуж, просто ставя в известность.

— Ты считаешь, я не способна понимать, чего хочу от жизни?

— Подозреваю, ты пока ещё не можешь нести полную ответственность за свой выбор. Согласись, у тебя маловато жизненного опыта.

— Я готова нести ответственность! Правда!

— В ответственности нет ничего приятного. Поверь. Это тягота, которую несёшь, потому что другого выхода нет, и по большей части даже не успеваешь насладиться преимуществами, идущими об руку с ней. Поверь человеку, у которого на сей счёт достаточно опыта. Мне приходится делать уйму вещей, терпеть неудобства, решать кучу вопросов и нести за решения полную ответственность. А положенные мне привилегии едва радуют. Зачем они мне нужны? Мне, простому человеку?

Она смотрела мне в глаза, бледная, но непреклонная. Я видел, что страх в её взгляде есть, однако нет слабости. Она явно боялась не за себя, и это, пожалуй, самое значимое свидетельство.

— Я ведь похожа на тебя. Я твоя дочь, отец.

— Да, конечно, сердце моё.

Задумчиво посмотрел мимо неё в стенку. Её лицо осенено смесью беспокойства, ожидания, упорства и упрямства, уверенности в своей правоте… Она меня не слышит, а если и услышит, то лишь жалкую часть того, что я пытаюсь до неё донести. Это ведь закон жизни, я тоже родителей не был склонен слушать, тем более в пятнадцать лет. Всё-таки моя дочь — самостоятельный человек, и она тоже имеет право на свои ошибки. Как все.

— Позови его. И — мгновенно!

Бледность охватила не только её черты, но и всю её. Даже мизинцы рук, кажется, побелели.

— Папа… Отец, я прошу тебя… Пожалуйста, я тебя уверяю — это всё было моей инициативой.

— Позови его, Аня.

— Папа, клянусь — он ни в чём не виноват. Всё произошедшее — моя вина. Клянусь!

— Ань, честное слово… Я взрослый человек и сам способен сделать вывод, кто в чём виноват или не виноват. Давай, зови его.

Дочь помедлила, прежде чем повиноваться. Но повиновалась. В дверном проёме она обменялась взглядом с молодым человеком. Можно было побиться об заклад, что больше всего на свете сейчас она хотела бы остаться здесь, в комнате, и защищать от страшного меня своего бесправного избранника. Но не осмелится настаивать, разумеется.

— Отпусти бойца, Амхин. И подожди в гостиной.

Я повернулся к столику, к угощению, которого мы с дочерью даже не коснулись. Поискал среди тоненьких, стройных, как юная девушка, кувшинов свой любимый напиток, поднял и полюбовался, как свет свечей играет на гранях хрусталя, на преломляющейся в них багряной красноте лёгкого молодого вина. И только потом посмотрел на юношу.

Мне хотелось немного сгустить краски эмоций и увидеть молодого человека таким, каким он будет в по-настоящему критической ситуации.

Взглянув на него, я понял, что дальше сгущать некуда. В глазах подростка читались подлинные ужас и отчаяние, он явно уже приготовился к смерти. Но держался. Кстати, уже давно не подросток. Он, должно быть, примерно одного возраста с моим старшим сыном. И явно не из тех, кто хитро рассчитывает каждый свой шаг. Даже если что-нибудь и рассчитывал, все расчёты должны были выветриться из его головы.

Реальность была такова, что я, как правитель Серта, держал в своих руках судьбы и жизни всех семейств, живших на моих землях, а уж тем более служивших мне. Моя власть над ними была практически абсолютной. Молодой человек не мог не понимать, что, вызови он моё неудовольствие или гнев, защитить его от моего произвола будет некому и нечему. Он должен понимать, чем рискует. В смятении и страхе он должен будет открыться.

Так что сейчас я узнаю его истинное отношение к моей дочери.

— Проходи. Что будешь пить? — Я налил себе полный бокал и взял второй, пустой. — Пожалуй, лучше безалкогольное. Сейчас тебе нужна свежая голова.

И протянул ему бокал.