Джон Адамс - Путь волшебника

Однажды ночью, когда обманчивый свет полной луны заливал серебром улицы Санктуария и каждые развалины казались заколдованным замком, а темные переулки и площади навевали мысли о таинственных островах, маг-наемник Литанде отправился на поиски приключений.

Литанде совсем недавно вернулся — если его таинственные появления и исчезновения можно называть столь обыденным словом — из Серых Пустошей, где охранял купеческий караван, направлявшийся в Тванд. Где-то на полпути стая песчаных крыс, двуногих тварей с зубами из отравленной стали, напала на караван, не догадываясь, что он находится под защитой магии, и получила отпор от завывающих скелетов, из глаз которых вылетали огненные шары. А посреди этой кутерьмы возвышался колдун с синей звездой между сверкающими очами, звездой, которая испускала молнии холодного парализующего огня. Вот потому-то крысы бежали без оглядки до самого Аюрвеша, а слухи, которые они потом разнесли, не причинили репутации Лиганде особого вреда. Ну разве что в глазах религиозных фанатиков.

Поэтому в карманах длинной мантии чародея звенело золото, и, вполне возможно, изрядный его запас Литанде спрятал в своем убежище. В конце пути старшина каравана боялся Литанде больше, чем разбойников, что существенно повлияло на его щедрость при оплате услуг мага. По своему обыкновению, колдун не улыбался и не хмурился, но через несколько дней пожаловался Миртис, хозяйке «Дома наслаждений» на улице Красных Фонарей, что магия, оставаясь полезным искусством и вызывая множество восхищенных откликов, сама по себе никого не прокормит.

«Любопытное суждение», — подумала Миртис, пряча подальше унцию золота, которой одарил ее Литанде.

Любопытное, учитывая тайну, много лет связывавшую их. Особенно любопытно, что маг упомянул о хлебе насущном, тогда как никто и никогда не видел, чтобы он съел хоть кусочек пищи или выпил каплю жидкости с той поры, как синяя звезда воссияла между его бровями. А кроме того, ни одна женщина в квартале не могла похвастаться, что знаменитый колдун оплатил ее услуги, и, больше того, не могла даже представить, как ведет себя Литанде в тех случаях, когда все мужчины вспоминают, что они всего лишь живые создания из плоти и крови.

Возможно, Миртис могла бы кое-чем поделиться. Ведь некоторые девочки полагали: когда Литанде посещал «Дом наслаждений» и уединялся с его хозяйкой на несколько часов, а то и на всю ночь, между ними что-то такое происходило. Болтали, что и сам «Дом наслаждений» — подарок Миртис от мага после знаменитого приключения, о котором до сих пор шепчутся на базаре, с участием одного сердитого колдуна, двух барышников, старшины каравана и нескольких проходимцев, которые не упускали случая лишить женщину ее честного заработка. С тех пор ни один из этих людей носа — или что там у него осталось? — не совал в Санктуарий, а Миртис заявила, что не станет больше тяжко трудиться ради заработка и ублажать мужчин, и удостоилась права не делить свою постель ни с кем.

Еще девочки считали, что такой великий маг, как Литанде, может претендовать на самых прекрасных женщин от Санктуария до гор, что вздымались за Илсигом. Не только на шлюх, но и на благородных дам, включая особ королевской крови и священнослужительниц. В юности Миртис, вне всяких сомнений, отличалась красотой и, конечно, познала ласки принцев и просто богатых путешественников, готовых платить звонкой монетой. Красоту она хранила много лет, и находились злые языки, утверждавшие, что не Литанде платил ей, а она ему за магические услуги по поддержанию привлекательности. Но сейчас ее волосы подернула седина, и она считала излишним красить их хной или золотой краской, доставляемой из Тирсиса-Что-За-Морем.

Если даже Миртис не знала, каким образом Литанде ведет себя в подобном простейшем случае, то и никакая другая женщина в Санктуарии не могла похвастаться осведомленностью. Поговаривали, что колдун вызывал демонов женского пола из Серых Пустошей и предавался с ними разнузданному разврату. Но, само собой, он не был ни первым, ни последним магом, о котором ходили такие слухи.

В ту ночь Литанде не искал ни еды, ни питья, не стремился познать женские ласки. Его знали как частого гостя таверн, однако ни один мужчина не видел, как губ мага касается хотя бы капля пива, или хмельного меда, или иного крепкого напитка. Литанде шагал по дальнему краю базара, обходя по кругу дворец Владыки. Не принимая в расчет грабителей и карманников, он придерживался тени. Из-за этой любви мага к темноте горожане искренне верили, что он способен появляться из ниоткуда и исчезать без следа.