Варвара Лунная - Лада

— Поворачивай назад, добрый человек, — сказал Ворону Жар. — Не рады тебе в Быстрограде. Наши молодцы тебя до границы княжеских владений проводят.

— А что же ты гостей так невежливо встречаешь, князь? — улыбаясь, спросила Кара Лесная.

— Потому как гости вы страшные, хозяевам своим смерть несёте, — вышел вперёд Всемил.

— Всемил, не надо, — Лада схватила друга за руку, но тот отмахнулся.

— Говорили люди что ваша вина в болезни той страшной, я не поверил, — горько сказал, выходя вперёд Ратибор. — Любомир из‑за тебя погиб, — бросил он Искре. — Женщины почти все, дети. За что?

— Ну брата твоего я за меня умирать не просила, — пожала плечиком Искра. — Я вообще его от себя гнала.

— Только он уходить не хотел, — улыбнулся Бунко.

— А с нами ой как зло обошлись, — покачал головой Ведан. — Живьём практически сожгли. А это неприятно, знаешь ли.

— Все женщины в городе умерли, а ты издеваешься? — воскликнул Всемил.

— Ну, твоя‑то осталась, — усмехнулся Ворон, кивая на Ладу.

Всемил сжал зубы и вдруг, обнажив меч, кинулся на Ворона. Тот нападение неожиданно легко отразил, а потом всё заволокло туманом, а когда туман развеялся, Лада закричала от ужаса. Посреди дороги, раздавив телегу, стояло нечто огромное, бледно белое, шестиголовое. Если бы голова была одна. Можно было бы сказать что это огромный червь, потому что не было на нём ни чешуи, ни гребней, только по паре маленьких круглых глазок на каждой голове, да огромный склизкий хвост позади. Всемил бросился в бой снова, Ратибор и остальная дружина следом. Колдун принялся кидать в страшную тварь молниями и огненными шарами, но той было хоть бы хны. Тварь лишь утробно хохотала, убивая и калеча людей, колдовство, казалось, её совсем не трогало. Всемил отлетел и упал у ног Лады. Он не дышал, его широко раскрытые глаза смотрели в небо.

— Нет, — закричала Лада, а потом, схватив меч друга, бросилась на тварь. Но у голов чудища было слишком многолюдно и девушка напала сзади.

— За маму, за Перву и Дарену, — била она. — За Лету, за тётю Дару, за дядьку Слава, за папу, за Любомира.

Чудище дёрнулось от одного из ударов девушки и зло ударило хвостом, Лада упала, чувствуя что подняться у неё больше нет сил.

— Нехорошо красивых девушек обижать, — услышала она и увидела как к побоищу подходят два брата дракона. — Я думал, Кера, ты выдумка, миф, а ты посмотри, мало того что реальность, так ещё и драчливая.

Миг, и вот они перекинулись. Драконы были очень большими, но всё же меньше чем бледная тварь. Они не рычали, не предупреждали ни о чём, а слаженно, с двух сторон, сначала полыхнули огнём, а потом резко взвились в воздух и принялись нападать сверху.

Дружина отступила, уступая место свежим бойцам и унося раненных и убитых, которых было очень много. Драконы падали на тварь стрелой, рвали её, та рычала, отбивалась, пыталась цапнуть противника и иногда ей это удавалось. И вот упал один дракон, а через некоторое время второй. Чудище, которое драконы назвали Керой, торжествующе завыло и собралось нанести по поверженным последний удар. Но этого ему не дали сделать дружинники, они кинулись в бой с новой силой. Лада видела, что дела драконов совсем плохи, те тихонько скулили, а потом, каким‑то только им ведомым способам стали звать подмогу. И та появилась, пусть не сразу, но всё же появилась. Откуда‑то с севера появилось ещё два дракона. Они были больше поверженных и сильнее. Стрелой накинулись они на Керу, и в этот раз победа была не на стороне твари. Чудище, лишившись пяти голов, упало и начало медленно исчезать во вновь появившемся тумане, но драконы не дремали, столб огня из четырёх зубастых морд — и Кера, корчась в предсмертных муках, сгорела заживо.

— Сынок, держись, — голубоглазый дракон склонился над самым серьёзно раненым сыном.

— Прости, мам, но не летать мне больше, — дракон закрыл глаза, и жизнь покинула его.

Драконы взревели, их рёв был ужасен и настолько душераздирающ, что Лада с криком проснулась. Шатаясь, и роняя посуду и стулья, девушка выбежала на улицу, упала с крыльца, больно ударив руку, и заплакала. Сон был таким страшным и таким реальным, что она лежала, плача, на траве около получаса. Потом Лада заставила себя подняться, умыться и навести порядок в доме. Весь вечер она была непривычно молчалива, а на все расспросы отца и братьев, отвечала что ей нездоровится. Никита потребовал чтобы Лада легла пораньше и девушка послушалась, но за всю ночь она не сомкнула глаз, она боялась спать, боялась что сон вернётся.