Семара - Зарницы смуты

Хватило одного прикосновения к борту, одного глотка воды, чтобы ощутить волшебную силу этого места. Усталость как рукой сняло. Тревога, преследовавшая меня всю дорогу, отступила, мысли отчистились, на душе стало легко и свободно.

Чудное место...

- Пробирает? - понимающе кивнул мне старший из наемников, - Понимаю. Первый раз все стоят, раскрыв рот. Фонтан прекрасен, вот только построен на костях и кровью омыт. Запомни это. Пока Глэдис возводила это чудо, наши предки бились с Легионом, что охватил кольцом эту часть леса... Да, когда здесь была настоящая пуща.

- Это имена павших выбиты на плите? - догадался я. - Чтобы потомки помнили героев?

- Тебе лет сколько? - удивился наемник. - В добрые и красивые сказки до сих пор веришь? Те, кто лег в землю, унесли свои имена с собой. Некогда переписи проводить, воевать надо было! А на плите написано охранное заклятье.

Тем временем второй наемник, тот, что был помоложе, разжег костер. Поленья весело потрескивали, огненные блики плясали на земле и наших лицах. Говорить не хотелось, ужинали в полной тишине. Слышен оставался лишь скрип ложек по стенкам деревянных мисок, да журчание воды.

- Караул выставлять не будем, - мощно зевнув, проговорил старший наемник. - Те, что все еще бродят по ночам, к фонтану не сунутся. А разбойников в Мискарелле нет.

- А что стало с Глэдис потом? - спросил я. - Когда закончилась война?

- Она не увидела ее конца. Матерь угодила в засаду, когда направлялась к месту, где планировала возвести еще один фонтан. Колдуны отдали ее на поругание своим тварям. Последний раз ее видели во время осады Бодхардума. Глэдис Тильмору водили на цепи вдоль стен. Она была беременна и, как говорят, безумна...

Когда Гродверд залил костер водой, я поначалу не мог понять - почему на поляне по-прежнему светло? Но потом взглядом натолкнулся на фонтан. От воды шло ровное сияние, разгонявшее тени.

Под хрустальное журчание я уснул. И видел в ту ночь золотые сны.

А потом был Бодхардум.

Столица запада казалась одиноким солдатом в безжизненной степи. Два кольца городских стен, широкий ров, сторожевые башни, зорко глядящие во все стороны света, в самом сердце - цитадель на высоком холме. Пересчитать все равелины, бастионы, стрелковые площадки и прочие фортификационные премудрости я попросту не успел. Бодхардум выглядел непреступным городом. По сути, он таковым и являлся, ведь именно его стены остановили Легион Павших. Каждый участок стены был надежно защищен, пролеты между башнями простреливались с двух-трех позиций; скорпионы и катапульты хоть и покоились под полотняными чехлами, всегда оставались готовыми к бою. Расчеты дежурили здесь же.

На высоких шпилях реяли знамена, по крепостным стенам разгуливала вооруженная стража, а под крышами смотровых башен, как утверждал мой спутник, денно и нощно бдели маги. Нынешнее время с трудом можно назвать суровым, и огромный гарнизон западной столицы мог показаться неуместным, но обычаи в Мискарелле блюлись свято.

Каждый встречный мужчина походил на воина - суровые лица зачастую были покрыты шрамами, у многих, совсем еще молодых горожан, седые волосы выбивались из-под странных шапок с забавно вытянутыми верхушками.

Мы искали дорогу к большому городскому Собору. Тот самый, что заложили еще в первые годы Бури, чтобы поднимал боевой дух мискарелльцев своим величием. С годами собор обветшал, мозаики осыпались со стен, а узорные крылья на куполах, символы того, что здесь исцелят любого страждущего, покрылись ржой. Сейчас, когда в землях Западного Дома воцарился относительный порядок, рабочие реставрировали собор. Стены были окружены строительными лесами, воздух полнился тяжелым запахом штукатурки и свежих белил. Зодчие стремились завершить работы до наступления настоящей зимы.

- Загляну в Собор, - не оборачиваясь, бросил Гродверд. - Потом найду мастера ордена и доложу о своем прибытии. Ты можешь пока отправиться в таверну "Кайло" - она рядом с северными воротами. Подожди, пока улажу дела. Возьми, здесь три клюдиция... погоди, прихвати-ка и мой меч. В собор с оружием не пускают.

Прицепив мне на пояс ножны, он развернулся и растворился в толпе. Я остался стоять в людском потоке, растерянно таращась на тяжеленный палаш.

"И почему этот кособокий болван не носит его за плечами?"

Я хохотнул, и двинулся к северным воротам. Моряки, с заходивших в порт Ромбада судов, частенько рассказывали о вкуснейшем пудинге и черном эле, что подавали в тавернах Мискарелля...