Линн Флевеллинг - Ларец Душ

Рельтеус был уже здесь. Он делил ложе с дамой средних лет, в которой Серегил тотчас узнал принцессу Аралейн, матушку Элани. Крон-принцесса же сидела рядом с Алайей, и была худенькая, словно мальчик, в своих шелках цвета морской волны. У Элани были такие же светлые волосы и блеклые глаза, что и у её матушки и тётки, однако, должно быть, она пошла более в своего отца, чем в королевскую родню, так как была довольно хорошенькая. Впрочем, Серегил успел разглядеть небольшой шрам у её левой скулы и ещё один, пересекавший тыльную часть правой кисти. Шрамы фехтовальщика. Руки её, конечно же, не были грубы — понятное дело, что она носила перчатки — однако ногти были острижены очень коротко.

На эрцгерцогине был наряд из пурпурного шёлка, затейливые косички и локоны белоснежных волос были усыпаны драгоценными камнями. На соседней кушетке сидели Маркиза Эвеция с супругом, и дополнял картину Маркиз Кирин, которого Серегил хоть и не ожидал, но был рад тут увидеть. В центре, посреди лож, стояла юная дама с белокуро-рыжими волосами. То была знаменитая поэтесса Дженария. Когда они входили, она как раз декламировала какие-то лирические стихи. Серегил с Алеком и актёром вежливо задержались в дверях, ожидая, пока она закончит. Когда поэтесса замолкла и под взрыв аплодисментов уселась на место, Серегил и его друзья двинулись вперёд и отвесили низкие поклоны принцессам и здешней хозяйке.

Атре держался позади своих патронов.

Рельтеус встал и приблизился к ним.

- Ваши Высочества, Ваша Светлость, позвольте представить вам Лорда Серегила из Римини, а также его спутника — Лорда Алека из Айвиуэлла.

Согласно установленному этикету, Принцесса Элани слегка наклонила голову, но Серегил мог поклясться, что взгляд её задержался на Алеке чуть дольше положенного, хотя, заговорив, она и обратилась к нему, Серегилу:

- Лорд Серегил, ауренфейе? Рада наконец-то познакомиться с Вами, кузен. Тётушка Клиа водит с вами обоими великую дружбу.

- Давненько, давненько, Серегил, — в голосе Принцессы Аралейн сердечности было куда меньше.

- Ваши высочества оказывают нам великую честь, — отозвался Серегил. — И вы, ваша Светлость, также, — добавил он, поклонившись теперь Алайе, и Алек вслед за ним сделал то же.

Алайя с улыбкой указала им на последнюю из свободных ушеток.

- Рада познакомиться с Вами, Лорд Алек. И, Серегил, Вы только гляньте на себя! Вы повзрослели, и больше уже не тот грустный бедняжка, что был тогда при дворе.

Вперёд выступил слуга, который принёс золочёный винный столик, золотые кубки и тарелки со сладостями. Алайя поощрительно взглянула на Атре.

- А расскажите-ка мне, что это за юный красавчик, которого вы прихватили с собой.

- Это великий актёр, Мастер Атре, недавно прибывший из Нанты, — объяснил Серегил. — Возможно, Вы уже наслышаны о нём и его труппе.

- Ах да, в самом деле. Это было очень мудро с вашей стороны, привести его с собой. Принцессе Элани было весьма любопытно взглянуть на этих актёров.

- Как жаль, что они находятся в столь ужасном месте, — добавила Принцесса Аралейн, словно здесь не было Атре и тот не мог этого слышать.

- О, так всё уже изменилось, Ваше Высочество, — сообщил Серегил. — Мы с Леди Килит и Алеком устроили их в более подобающем месте, на Бакланьей Улице

- Замечательно, — сказала Алайя. — Как же я рада, Мастер Атре, что нынче вечером мы имеем возможность насладиться толикой вашего таланта! Жаль, что вы пропустили предложенное нашему вниманию Дженарией, однако, уверена, у неё имеется для нас кое-что ещё.

Поэтесса снова встала и поклонилась гостям.

- Это честь для меня, Ваша Милость, — ответила она. — Предлагаю вашему вниманию «Час печальных листьев».

- В тени беседки встретились с тобой,

Любовь моя. Обнявшись, мы следили,

как тают солнца поздние лучи.

Разлукой

был взгляд твой опалён,

пылала кожа

прикосновеньями, как обещаньем нег…

Когда ж вечерний лёгкий ветерок

коснулся листьев —

Блёклое на чёрном —

тебя я отпустил -

Лети, моя любовь!

Лети в тот сад,

где лишь воспоминаньем

о ласке рук моих

ты станешь доживать

остаток дней своих,

безмолвных и печальных.

Как отражение,

как сей опавший лист,

потоком памяти навеки уносимый…

- Какая прелесть! — воскликнула Принцесса Аралейн. — Ещё! Хотим ещё!

- Как пожелаете, Ваше высочество, — поэтесса прижала к груди руку. — «Ухожу на рассвете».

Второе любовное стенание было ещё более длинным и заунывным. Серегил развалился на подлокотнике своей стороны кушетки, лениво потягивая из кубка вино и одобрительно кивая при особенно душещипательных переходах. Алек, сидевший возле него, замер с кубком в руке, словно позабыв, что хотел поднести его к губам, и это должно было означать, что он всецело поглощен стихами. Что ж, оба если и играли, то только отчасти: женщина была по-настоящему талантлива. Однако, это не мешало Серегилу, несмотря ни на что, ощущать каждый взгляд Принцессы Элани, украдкой брошенный в их сторону. И поглядывали-то не только на него одного. Рельтеус то и дело посматривал в их сторону, Аралейн также наблюдала за ними, показывая неодобрение уголками своего поджатого рта. Алек же, по своему обыкновению даже не замечал, сколько внимания привлёк к своей персоне.