Галина Черкасова - Ключ[СИ]

— Отдай конверт! — рявкнул он.

— Пусти её, — с угрозой в голосе произнес Джеф.

Я лишь крепче сжала конверт.

— Что?! — отец обернулся к сыну, вытаращив глаза. — Ты мне, что, указываешь, песий кал?

— Да, указываю, — Джеф поднялся. — Я работаю, я вас кормлю, я содержу дом, и я имею права принимать решения. Усек?

— Да как ты… — отец отпустил меня и выпрямился, не сводя глаз с сына.

— Джеф, — пропищала я, — не надо.

— В комнату иди, и собирай вещи, — бросил он, даже не взглянув в мою сторону.

— Сидеть! — заревел отец так, что задрожали стекла. — Здесь Я отдаю приказы! И сейчас, дорогая, ты увидишь, что бывает с теми, кто их не выполняет.

Я сползла с дивана и попятилась к стене.

— Стоять! — заорал родитель, сжимая кулаки. — А ты…

Он вскинул руку, целясь Джефу в челюсть, но тот перехватил его кулак, заломил руку за спину и, швырнул отца на пол, прижав к полу.

— Да как ты смеешь, — орал отец. — Я вышвырну тебя, сопляк, переломаю все кости, дерьмо свое жрать заставлю…

Джеф схватил его за волосы и ткнул лицом в ковер. Отец возмущенно замычал, дергаясь и извиваясь под весом сына.

— Ты? Меня? — теперь рычал Джеф. — Я выкупил закладную на дом, так что теперь я здесь хозяин, а тебя, чокнутый маразматик, я отправлю в дом престарелых, если ещё раз увижу твои припадки. Ты понял?!

— Джеф, — охнула я.

Никогда и никто в нашей семье не позволял себе так обращаться с отцом.

— Ты ещё здесь? — брат нахмурился, чуть повернув голову в мою сторону. — В комнату, вещи собирай и дуй отсюда, поняла? Пошевеливайся!

Дважды повторять не пришлось. Сжимая конверт в руке, я бросилась вверх по лестнице к себе. Влетев в спальню, я первым делом стащила со шкафа огромный походный рюкзак и пакет с личными документами. К бумажкам сунула конверт и спрятала в потайном кармане рюкзака. Потом распахнула шкаф и принялась кидать в рюкзак всё, что попадалось под руку, благо одежды у меня было не так уж много. Из обуви так вообще остались только кроссовки, сандалии и ботинки. Из правого ботинка достала заначку — пятьдесят юг, целое богатство, но, подумав, кинула их обратно — кошелька у меня всё равно не было.

Всё это время снизу доносились площадная брань отца, грохот мебели и какие-то глухие хлопки — видимо, Джеф запер его в гостиной.

Мгновение подумав, я подошла к письменному столу, выдвинула верхний ящик, средний, нижний, но так и не нашла нужной мне вещи.

— Тьфу, блин, — книга, огромный том, лежала под кроватью, куда я швырнула её, когда с ревизией пришел отец.

Я вытащила талмуд и бросила его поверх одежды в рюкзак.

Пулей пролетев по лестнице и едва не свалившись под тяжестью рюкзака, я бросилась ко входу, побоявшись даже взглянуть на дверь гостиной. На крыльце курил Джеф, скидывая пепел прямо на ступеньки.

— Всё взяла? — угрюмо спросил он.

Я кивнула.

— Завтра уезжаю в армию, — произнес он, глядя куда-то в конец улицы. — Так что в дом можешь не возвращаться. Справишься?

— Да, — я спустилась вниз с крыльца и только потом осознала, что с братом, возможно, больше не увижусь.

— Джеф, — я обернулась.

Брат затянулся и ждал продолжения, но я молчала, разглядывая свой старый дом с таким интересом, будто впервые увидела. Краска на стенах давно облупилась и слезла, открыв свету серые, подгнивающие доски, в некоторых местах похожие на желтую губку.

Перекошенные оконные проемы, проседающая крыша и идеально стриженная изумрудная лужайка…

— Чего? — нетерпеливо спросил Джеф.

— Не стань таким, как отец.

Тот ухмыльнулся.

— А ты не подведи. Бывай.

— До встречи, — я залезла на велосипед и припустила вниз по улице. У самого поворота до меня долетел звук бьющегося стекла, но обернуться я не решилась. Будь что будет, обратно я не вернусь.

Следующие пару недель я провела у лучшей подруги Зои, жившей на другом конце нашего городка. В их большой семье всегда было место для меня, вечно шатающейся по улицам девчонки, за которой уже давно никто не присматривал.

Когда я с рюкзаком за плечами вломилась в летнюю кухню, где Сиферы ужинали, воцарившаяся за столом тишина сначала смутила меня, и я даже подумывала уйти, но потом бабушка Ноуз поднялась и громко произнесла.

— Антея, наша пища, кров и очаг — к твоим услугам.

— Мне очень стыдно говорить об этом, но не могу ли я пожить пару недель у вас? — сразу спросила я.

— И пару, и три и сколько понадобится тебе и небу, дитя, — бабушка Ноуз развела руками. — Раздели этот чудный ужин с нами.