Александра Лисина - Некромант на свободе

— Ни-и-ич… — решительно позвал я, не обращая внимания на то, с каким вожделением Тьма сжимается вокруг алтаря и с довольным урчанием слизывает один слой защиты за другим. — Нич! Вернись, старый пердун, я должен задать тебе пару важных вопросов! Сумеешь ответить — так и быть: упокою на веки вечные! А если нет… имей в виду: прокляну! Да так, что тебя и в посмертии будут мучить недельные запоры!

Тьма сгустилась еще сильнее, постепенно расползаясь все дальше и все охотнее скручиваясь вокруг меня в тугой водоворот. Пока еще ленивая, сонная, но с каждым мгновением все больше входящая во вкус и все настойчивее пробующая пробиться сквозь мои щиты.

— Нич! — нетерпеливо крикнул я, подметив краем глаза, как одна за другой стремительно гаснут мои руны.

Страшиться тут, конечно, нечего — в конце концов, мой черед должен был наступить гораздо раньше. Да и не пугала меня смерть. Ни тогда, ни, тем более, теперь. Просто было бы обидно потратить так много усилий и получить за них шиш без масла. Поэтому я не отступил, а, наоборот, хищно оскалился и с вызовом подался навстречу надвигающемуся мраку.

— У тебя последняя попытка, Нич! Второго шанса не будет! Точно прокляну! На этот раз — навечно!

Однако мне снова никто не ответил. Не возмутился моей наглостью, не пообещал отомстить. Да и книга под онемевшими пальцами не шелохнулась. И это было плохим знаком. В то время как Тьма отвоевала для себя еще один кусочек пространства и неумолимо потекла дальше, все быстрее уничтожая заметно поблекший охранный круг.

Сколько от него осталось? Две трети? Половина? Нет, уже меньше… а резервов вообще — на донышке: Тьма за считанные минуты сожрала почти все, что я сумел собрать — алтарь, который вот-вот рассыплется прахом; два накопительных амулета, уже успевшие превратиться в бесполезный хлам, мои запасы, собранные с таким трудом, и теперь выжигала саму Печать, торопясь скорее добраться до живого нутра.

Демон! Неужели я все-таки ошибся в расчетах?!

У меня впервые за ночь нервно дернулась щека.

— Мастер Твишоп?

Тьма злорадно хихикнула и придвинулась еще на шажок, но, кроме нее, больше никто не отозвался. А у меня всего минуты две осталось в запасе, прежде чем изменения в защите и в даре станут необратимыми.

— Мастер Люборас Твишоп!

Мой голос снова охрип и опустился до вынужденного шепота — мороз пробрался уже до костей, грозя вот-вот заморозить насмерть. Кожа посинела, мышцы свело от холода, губы дрожали и едва могли шевелиться. В животе сплошным куском льда свернулись внутренности…

Но я все еще чего-то ждал. Все еще надеялся и отчаянно не хотел отступать.

— Мастер! — сипло каркнул я, с трудом выталкивая звуки из замерзшего горла. — Эй, меня кто-нибудь слышит?!

Полторы минуты.

— Учитель… — и тут связки перехватило болезненным спазмом. В груди опасно похолодело, ледяным обручем сжимая сердце. Затем тревожно екнуло что-то в душе от мысли, что старый архимаг, возможно, уже обрел покой и может не захотеть вернуться. А мгновение спустя я почувствовал, как что-то острое на пробу царапнуло по окровавленному запястью, и прикусил губу. — Нич!

Печать внезапно вспыхнула обжигающей болью, заставив меня скрипнуть зубами и упрямо набычиться.

Одна минута.

— Д-друг мой… — мне потребовалось немало времени, чтобы судорожным толчком вытолкнуть из себя эти два коротких слова. И почти все силы, чтобы разомкнуть обледеневшие губы и беззвучно прошептать:

— Ты нужен… мне… прошу тебя: вернись…

После чего обреченно закрыл глаза и с горечью признал, что я все-таки переоценил себя. Мысленно взвыл, с яростью ища ошибку в своих рассуждениях. Но затем понял, что теперь это не имеет никакого смысла. С хрустом сжал окровавленные пальцы на покрытой толстым слоем инея книге и, выждав последние несколько секунд, за время которых Тьма почти успела сомкнуться над моей головой, мысленно произнес слово-деактиватор.

Когда я пришел в себя, в лесу все еще было темно. Все так же не пели птицы, неприятно холодила спину промерзшая на локоть в глубину земля и угрюмо молчал опустевший лес, на кронах которого еще не успели растаять кроваво-красные снежинки…

Стоп. А почему они красные?

Понятия не имею. Возможно, я просто смотрю на мир сквозь алую пелену застывших на ресницах слез? Да, наверное… похоже, поранился, когда неосмотрительно таращился во Тьму и нагло требовал у нее ответа. А Тьма — дама мстительная. Жестокая. Злопамятная. И она всегда голодна. Если не сожрет, так хоть укусит напоследок. Вон, как запястье саднит — небось, немалый кусок оттуда отхряпала.