Галина Романова - Собачья работа

— Угу. Держись.

Напуганный схваткой конь куда-то ускакал и оставил нас пешими. Тратить время и искать лошадь на ночных улицах не хотелось, пришлось брести как есть. На ногах мой спасенный почти не стоял — то ли от все еще не отпустившего его страха, то ли от слабости. Нет, сначала он пытался как-то мне помогать, но на половине пути пришлось взвалить его на плечи и, стиснув зубы, тащить на себе к дому целительницы. А куда еще?

У Яницы дым стоял коромыслом. Когда я переступила порог, целительница крикнула из глубины комнат:

— Дануська? Где тебя носило?

— Я была в…

— Живее! Мне корпию нужно! И бинты! Срочно! Беги живо!

— А что случилось?

— Опять волкопсы!

Ох! Я кое-как усадила своего клиента на стул в передней и поспешила, прихрамывая, на второй этаж, где у целительницы в отдельной комнатке хранились снадобья.

Волкопсы были бедствием. Во время войны из разоренных деревень сбегали собаки. В лесах они сходились с волчицами, которые рожали полукровок. Волкопсы получались крупнее и массивнее как своих возможных отцов, так и матерей. Собачья смелость при встрече с человеком и волчья хитрость и ненависть сочетались в них с отвагой и наглостью. Привыкшие питаться трупами, они не желали отказываться от вкусного человечьего мяса и охотились на людей. Старосты и городские головы выдавали по серебряному грошу за пару ушей, но хитрые звери быстро научились отличать мужчину с самострелом от безоружного старика, женщины или ребенка. На этих они нападали чаще всего. Особенно сейчас, в разгар весны, когда в логовах у волкопсов уже появились волчата. С начала месяца сегодня был уже третий случай.

Быстро найдя все, что нужно, я кое-как спустилась вниз.

— Яница, у меня тоже раненый! С улицы!

— Ох! — Целительница глянула через плечо на развалившегося на стуле мужчину. Тот скособочился, явно с трудом удерживая равновесие и держась за плечо. — Клади рядом! Помогите ей!

У Яницы было две помощницы — монахини из расположенного рядом монастыря, и сейчас одна подхватила моего страдальца под мышку, помогая мне дотащить его до операционной. Тут рядом стояли две кровати. На одной разметался подросток лет тринадцати в окровавленных и частично порезанных лохмотьях. Вторая девушка удерживала его, чтобы не дергался, пока целительница зашивала раны.

— Сама пока займись! — бросила она через плечо. — Я потом…

Кивнув в ответ, как куль, взвалила раненого на кровать, стала стаскивать камзол. Дорогая ткань, а придется резать, ибо мужчина не может двинуть левой рукой. Пока хлопотала, раздевая, он смотрел в одну точку расширившимися от боли глазами. Лицо его, белое как мел, то и дело болезненно морщилось. Один раз короткий вскрик сорвался с губ.

— Больно?

— Мм, — кивнул-всхлипнул он.

Я только вздохнула. Не люблю слабых мужчин. Эге, да он никак заплакал! Слезы покатились крупные, как у ребенка.

— Что, неужели так больно? — Плечо впрямь выглядело не лучшим образом, но, насколько разбиралась в ранах, рука останется цела. И он даже сможет ею пользоваться, когда все заживет. Тем более, это не правая рука! Чего переживать?

Задумавшись, я, наверное, произнесла эти слова вслух, потому что мужчина даже встрепенулся:

— Вы ничего не понимаете! Я — левша! И мне нужны обе руки!

Он сказал это таким тоном, словно ему собирались отрезать одну из них. Эх, мне бы тоже не помешали две ноги! Правда, на деревяшке я ходила, немного бегала и, как выяснилось, сражалась довольно уверенно, но все равно не так, как прежде.

Закончив с подростком, Яница подошла к нам. Целительнице хватило одного взгляда:

— Все будет хорошо! Придется только немного потерпеть. Может быть чуть-чуть больно… ваше сиятельство? Ясный князь?

Впервые видела целительницу в такой растерянности. Я, признаться, тоже удивилась. Князь? Настоящий? Здесь? Вот просто так раненый, как какой-то… Мысли заметались, как перепуганные птицы. Нет, быть того не может! Не станет князь без охраны по улицам расхаживать и в таверны заглядывать, чтобы себе охранников нанимать. И потом — где целительница-то могла его видеть? Наверное, спутала с кем-то.

Яница опомнилась первая:

— Давайте посмотрим, насколько все серьезно!

Она склонилась над ранами, которые я даже не успела как следует промыть. Сама стала отчищать их от крови, попутно прикладывая корпию и тихо нашептывая исцеляющий заговор. Несмотря на то что Яница щедро добавляла в заклинание снимающие боль чары, мужчина болезненно морщился и кусал губы, как мальчишка, еле сдерживаясь, чтобы не кричать. А взгляд почему-то не отводил от моего лица. Интересно, что он там нашел? Я же самая обыкновенная — темные волосы коротко острижены, раньше были до плеч, но за два года отросли, уже доставали до лопаток, и я забирала их в простой хвост на затылке. То есть когда-то они были темными, сейчас в них полным-полно седины, из-за которой мне вечно прибавляют лет пять, а то и десять. Темные глаза… нос… рот… ничего такого, на чем мужчинам стоило бы задерживать восхищенный взгляд. Разве что в отсутствие настоящих женщин мною интересовались некоторые однополчане — жили-то часто в одной палатке, даже по нужде ходили вместе, но стоило появиться маркитанткам и обозным шлюхам, как про меня сразу забывали.