Виталий Сертаков - Зов Уршада

Немедленно возникла опасность того, что глупец, не обладающий добродетелями, применит страшные навыки против беззащитных и слабых. Тогда собрались мастера и постановили, что утяжелять бойцам руку можно лишь на третий год. А для допуска к оружию ученик обязан свободно и уверенно показать танец Шивы, вращая двумя чашами, заполненными горящим маслом. Ученик обязан использовать шестнадцать движений, не больше и не меньше, ладонь руки и плоскость чаши с огнем всегда располагая горизонтально, независимо от того, в какой точке спирали находится каждый сустав тела…

Я не нуждалась в чашах с горящим маслом, чтобы разогнать и собрать в один клубок две силы — восходящую и нисходящую. Я не уловила момент, когда э-лек-три-чес-кий кабель распрямился в стене подобно танцующей кобре и молнии, бившиеся в нем, вплелись в кокон моих вращений. Я не уловила момент, когда ноги впервые оторвались от пола, залитого кровью моих недавних соперниц. Зато меня окатила теплая волна, когда часть женщин присоединились к вере раджпура.

Не все, но во всех мы и не нуждались. Вероятно, набралась дюжина, а затем их количество удвоилось, они, сами того не замечая, подхватывали энергию танца и не позволяли ей расплескаться, они своим жгучим стремлением к чуду удерживали вокруг меня невидимый кокон, которым я усердно вскрывала ткань сущего. И самой первой, самой отважной среди них была… бабушка Юли Богушар.

— Держите меня четверо! Во, девка, что творит!

— Ни фига себе, свет потух!

— Какой, на фиг, свет? У нас телевизор взорвался!

…Единожды научив тело подчиняться разуму, танец можно повторять бессчетное число раз. Гораздо труднее повторять асаны в той строгой последовательности, которая необходима для перехода на следующий уровень. Когда-то мы с Рахмани спорили об этом; огнепоклонник утверждал, что долгим сидением в темноте старцы добиваются того же уровня просветления, не изнуряя себя выворачиванием суставов, а я говорила, что скорее дам себя убить, чем лишить зрения…

— Ава твам мам… ава вактарам… ава шротарам… ава датарам… ава дхатарам… аванучанамава шишйам… ава пашчаттат…

— Мать твою за ногу! Остановите ее, совсем рехнулась!

— Ее же током бьет!

— Да заткнитесь вы, дуры! — кажется, это рыкнула Маргарита Сергеевна.

Я посыпала себя шафраном. Я посыпала себя сухой глиной. Я слышала липкий страх множества несчастных созданий даже сквозь стены темницы. В этом мире каменные стены сочились страхом. Но камни не умеют сами бояться.

— Ом, поклон тебе, Повелитель ганов; воистину, ты — зримый Изначальный Принцип. Поистине, только ты — создающий. Поистине, только ты — поддерживающий. Поистине, только ты — уносящий. Именно ты есть Брахман, являющийся, несомненно, всем. Ты — зримое вечное Я…

Пока что трещину не видел никто, но она расширялась. Трещина расширялась внутри меня.

Зато Он услышал меня.

Я продолжала танец, дожидаясь обильного пота. Я продолжала посыпать себя шафраном и сухой глиной. Шафран был здесь совсем не такой, как требовалось, несвежий, впитавший чужеродные запахи, но лучшего, видимо, не отыскать…

Пряность Юля раздобыла с огромным трудом. Когда нюхач шепнула мне, что бабушку не вытащить живой, я засмеялась и сказала, что мертвая ведьма нам не нужна. Мы торопились к тюрьме, Кой-Кой гнал тяжелую повозку по дорожкам для пеших гуляк, заставляя их взбираться на стены, и тогда Кеа заявила, что выход из темницы один, что мне понадобится шафран. Я сразу поняла, что она имела в виду.

Марта Ивачич испугалась. Потому что Кеа намекала на формулу, которая не под силу одинокой Дочери-волчице. Перевертыш остановил машину, мы застряли совсем близко от рыдающей цитадели.

— Если ты снова используешь силу молний… — напомнила Кеа.

— А если мне не удастся вызвать Покровителя? — вопросом на вопрос ответила я.

— Я слышала, что Матери-волчицы умеют вдыхать жизнь в свой пот, глину и шафран…

— Владыка препятствий может убить всех нас, — уперлась я.

— Иначе старушка погибнет… это я вижу наверняка.

— Кой-Кой, твое решение? — повернулась я к нашему рулевому.

— Если нет другой ведьмы, как мы откроем канал? — разумно возразил перевертыш.

И мы поехали искать шафран.

…И вот, оно прорвалось… Искры метались по железным поручням лестниц, струйки сиреневого огня стекали по стальным косякам, я кружилась все быстрее…

— Домина, остановись!

— Кто это? — охнула Юля. — Бабушка, не там, позади! Кто это?