Евгения Фёдорова - Жертвы времени

Меня усадили на лошадь и притянули ремнями, чтобы не свалился вниз. Сейчас лошадка — дело привычное, хотя еще десять лет назад на городских улицах чаще встречались механы, чем животные. Крупные уродливые пауки, состоящие из ног, шарниров и грузовых площадок. Теперь их все меньше, потому что запущены подземные транспортировочные конвейеры, а перемещение людей по кварталом ограничено правилами.

Я покосился на своих похитителей. Двое, всего двое, но бессмысленно звать на помощь, потому что никто не поможет. В Нижнем городе нет стражей, а ворье и бездомные, ютящиеся вдоль теплотрасс и в полузаброшенных подземельях за заводами, вряд ли полезут помогать человеку, взывающему о помощи.

Еще и эти двое, которые пугают меня сейчас больше, чем все отребье Нижнего города вместе взятое. Рыжий гигант и тот, другой, что сейчас держался слева. Темноволосый мужчина не старше тридцати пяти со спокойным выражением лица восседал на вороном массивном коне, покрытом пылью до самой холки. В тусклом свете улицы я успел разглядеть его практичную одежду — высокие сапоги, кожаные штаны и черную рубашку со свободными рукавами. Не удивительно, что я не заметил его в уличном мраке. Загорелая кожа и темная одежда позволяли прятаться в тенях, наполняющих улицы.

Почувствовав, что я на него смотрю, похититель ответил мне взглядом. Его лицо было изуродовано тонкими шрамами, тройной след вел из-под глаза на скулу за ухо и дальше на шею, от чего казалось, что человек слегка щурит правый глаз, немного насмешливо разглядывая то, на что смотрит. Шрамы были белее кожи и проступали отчетливо. Отвернувшись, я подумал, что человеку повезло дважды, потому что, кто бы на него не напал, этот зверь сначала оставил ему глаз, потом не перебил яремную вену. Поворачиваясь, я успел заметить и то, что шрам на шее не заканчивается, скорее всего он рассекал плечо, скользил по предплечью и, выходя из-под рукава, обрывался на запястье.

Разбойник был вооружен лишь ножом. Я очень хорошо прочувствовал остроту этого лезвия, когда оно коснулось моего горла там, в темноте Нижнего города, изобиловавшего грабителями и нетрезвыми головорезами, желающими поживиться…

— Тони, куда тебя несет?! Где ее дом? — шипящим шепотом спросил я, окончательно выйдя из себя. Совершенно незнакомые улицы сплелись в причудливый лабиринт, обступили нас безмолвными темными домами. В их силуэтах не было ни величия, ни изящества, здания казались уродливыми и угловатыми; они словно ссутулились, прижимаясь к потрескавшемуся асфальту растрепанными жестяными крышами.

— Тебя не учили делать паузы между вопросами? — пьяно уточнил мой друг, и я неожиданно для себя вздрогнул от его громкого вопроса, разорвавшего тишину. Вокруг царили едва заметные шорохи, скрипы, писк грызунов, но голос человека, отразившийся от стен, будто пророчил беду.

Здесь не было стражи, которая могла с перепугу наградить человека отравленным дротиком, но лишь сумасшедшие или пьяные вроде нас осмеливались выходить в это время на улицы города.

— Где она живет?! — понизив голос, боясь разорвать странный плен царящей вокруг тишины, спросил я.

— Мой молодой лорд перетрусил, — не зная подобных предрассудков, Энтони говорил высоким, наиграно веселым голосом, который метался между стен, будя едва уловимое эхо, залетал в темные пустые подъезды, вился по узким холодным лестницам. — Вы так возбуждены! Вам следовало бы успокоиться!

Не люблю, когда надо мной насмехаются, не люблю, когда ситуация выходит из-под моего контроля, а когда я перестаю понимать, что происходит, мне попросту становится дурно. Я начинаю звереть.

— Энтони, прекрати паясничать, ты пьян! — прошипел я, все же не решаясь повысить голос. — Посмотри на меня!

— Что я не видел в тебе? — с досадой осведомился Энтони, вперив в меня ничего не выражающий взгляд. Его мысли были уже далеко отсюда. Вздохнув, он вяло сказал: — Да, это уже давно Нижний город, я пришел сюда, потому что, кажется, ищу любовь. Что-то я запамятовал… Или, как и ты, изыскиваю возможность сладко провести эту гадкую ночь в теплых и страстных объятиях грязной шлюшки, которая за недостойную плату сделает все, что я потребую.