О. Шеремет - Бунт

— Иззмир, — нерешительно начал она. — Может, ты все же пойдешь со мной?

— Мне здесь не место.

— Там, — она кивнула на ход, ведущий в глубь гор, — тоже.

Желтоглазый передернул плечами.

— Я обещал сестре. Твой брат ведь всегда держит слово?

— Верно.

Ей было грустно. Да, она бы тоже ожидала от Нолейена, что он вернется за ней в любое пекло, но…

— Может… когда-нибудь?..

— Может, — не стал спорить Иззмир. Ему и самому хотелось верить, что когда-нибудь их пути еще пересекутся.

Но не верилось.

Она мало кого ожидала увидеть меньше, чем Мертеля. Но так хотела этого — хотя и сама едва ли решалась в том признаться. Их последняя встреча оставила слишком много вопросов — вообще-то, молодая жрица всерьез предполагала, что парень свихнулся, а на сумасшедших, как известно, обижаться бесполезно, а порой и опасно… Это объяснило бы и его отсутствие. Но нет, ничуть не бывало! Она немного полюбопытствовала состоянием Мертеля, и ей объяснили, что он опять ушел в патруль или в какую-то боевую вылазку… или что-то в этом роде. Ушел, не принеся извинений, даже не… не попрощавшись! И вот сейчас, стоит, спокойный, как каменный истукан, как будто так и надо!

Ксани вздернула нос, намереваясь пройти мимо, но Мертель схватил ее за руку повыше локтя.

— Пусти!

— Нам надо поговорить.

Он держал ее неожиданно крепко, говорил спокойно, и девушка с любопытством и толикой страха уставилась на поклонника: в нем практически ничего не оставалось от того парня, которым она могла вертеть как ей угодно. Но и следов той злости, как в прошлый раз, не видно. Она заколебалась.

Мертель наклонился к самому ее лицу и тихонько сказал на ухо:

— Прости. Я перед тобой виноват. Но мне очень не хочется обсуждать это здесь.

Ксани только кивнула и позволила себя увести. Мертель стал другим. Чуть решительнее, чуть взрослее… чуть больше похож на брата.

Они пришли в комнату к жрице, только там Мертель отпустил ее. Ксани осталась стоять рядом, ожидая, что первым разговор начнет он, но не выдержала. Это вырвалось само:

— Ты стал похож на Иззмира.

— Вот как? — Мертель странно изменился в лице, на миг отвел глаза. Отошел в сторону, бесцельно провел рукой по полке со свитками. Наконец решился.

— Ксани, я видел… ах, нет, начнем с другого. Когда мы в последний раз виделись, я вел себя как распоследний тролль. Не знаю, что на меня нашло. Ты сможешь меня извинить?

— Могу. Извиняю, — быстро, быстрее, чем ожидала от себя, согласилась девушка. Любопытство победило обиду. — Так что ты хотел сказать?

— Я видел твою сестру.

Но известие не произвело на девушку ожидаемого эффекта. Она нахмурилась.

— Старшую? Впрочем, все равно какую… ты ее убил?

Так равнодушно… Мертеля пробрала дрожь. Возможно, он ошибся не только в Ледяном, но и в его сестре.

— Не знаю. У нее ребенок. Она сказала, что это сын Иззмира.

— И?

— Что «и»?

Они непонимающе смотрели друг на друга. Ксани не могла взять в толк, отчего Мертеля это волнует, а он не понимал, как можно быть столь безразличной… Потом девушка вспомнила кое-что, что говорил ей брат, коротко и зло рассмеялась.

— А, ты тоже с этими фантазиями. Что между братом и сестрой не должно быть плотских отношений, да? Говорю же, на Иззмира похож, даже чепухой страдаете одинаково.

— Чепухой?.. Погоди. Если Иззмир такой же… как ты говоришь… то почему он…

— Обрюхатил Скъяви? — без обиняков высказалась девушка. — Ну ты и мнешься, прямо сама невинность! Иззмир хотел выиграть время — ради меня. Ты ведь знаешь законы — отец первенца в безопасности до рождения ребенка. А он единственный заботился обо мне.

Мертель хотел ее перебить, но не смог. Ксани разгорячилась: она много думала о том, что произошло, и ей казалось, что она и сама повзрослела — совсем немного, но все-таки. Устала закрывать глаза на то, что не нравится. Устала видеть все таким, как хочется, а не таким, как есть на самом деле — если бы вы знали, как это тяжело для всех, кто уже вышел и детского возраста… А у малышни, наверное, талант такой, да только взрослым ни к чему.

— Да, на словах мой брат — просто дурачок, а уж за принципы свои держится, как гном за кирку. На деле готов и семью подставить, и ребенка вытесать. И уж не думаю, что в постели Скъяви он кривился да морщился!

— Ксани!

— Что, коробит? — прищурилась жрица. — А меня нет. Знаешь почему? Потому что есть кое-что сильнее вашей дурацкой чести и еще чего-то там, что вы, самцы, напридумывали.