Вера Чиркова - Тихоня (СИ)

— Демон! — Первым, что пришло в голову Змея, когда он обнаружил, что стоит на вершине портальной башни, а вокруг тонут в предутреннем тумане вершины скал, было подозрение, что это как-то подстроил дядюшка Кирт со своей женой.

Однако чуть позже граф разглядел, что бортики у этой площадки намного выше и аккуратнее, а на одной половине высится будочка, укрывающая от непогоды вход на лестницу, и начал постигать, что находится вовсе не на той башне, где стоял вчера вечером. И вслед за этим пониманием в душе вспыхнули обида и боль, и следом яростное желание что-нибудь порубить. Или кого-то выпороть.

Хотя нет… хвала святым, до такого он никогда не опускался и не опустится. Просто молча протянет руку и будет ждать, пока она сама догадается, что нужно в нее положить. Его кольцо, которому так не везет. Хотя граф и испытал огромное облегчение, когда секретарь Фиалонны привез ему фамильную драгоценность. И теперь тоже не собирается расстраиваться, что она вернется к нему в очередной раз. А ведь чуть не поверил, что кольцо нашло наконец-то свою хозяйку… как хитрая монашка сумела задурить ему голову, самому теперь смешно!

Лестница, по которой, едва не рыча от злости и нетерпения Змей торопливо бежал вниз, закончилась небольшой комнаткой, из которой вели неизвестно куда две двери, и граф на миг приостановился, решая, куда пойти. И в этот момент, с такой точностью, словно кто-то ожидал его появления, в стене открылась третья, потайная дверца и знакомый голос мягко сказал:

— Входи сюда.

— Но ведь в ваш монастырь нельзя входить мужчинам?! — едко и непримиримо процедил граф, тем не менее, протискиваясь в дверцу.

— А это не монастырь, а портальная башня, — спокойно ответила настоятельница, снимая салфетку со стоящего на столе подноса, — а все башни, как ты знаешь, принадлежат магам. Садись.

— Не хочу. — Поджал губы Змей, — дайте мне портал до столицы, я верну такой же, как только доберусь до банка.

— Не дам, — спокойно сообщила она, поднимая со сковороды крышку, — мне пришлось сегодня на полчаса раньше разбудить девочку-кухарку и самой резать мясо, чтоб некий господин получил на завтрак все то, что любит. И потом еще сидеть тут вместо того, чтоб еще немного понежиться под одеялом! А он возьмет портал и куда-то побежит?! Даже не прочитав письмо, ради которого другая девочка тоже вылезла из-под одеяла на полчаса раньше?!

Змею очень хотелось сказать, что лучше бы она так и лежала под тем одеялом, а не писала писем с указаниями, чем его кормить.

Но тут он вовремя вспомнил пункт контракта, который гласил, что выполняющие работу сестры тишины не заводят ни дружеских, ни любовных отношений, и не оказывают никаких услуг личного свойства. И сообразил, что едва не выдал глупышку ее начальству, а это было бы подло, несмотря на то, как она поступила с ним самим.

И поэтому, хмурясь и всячески показывая свое презрительное отношение к наглому шантажу, Дагорд прошел к столу и небрежно присел на стул. И тут же обнаружил перед собой полную тарелку еще горячих румяных кусков мяса, мисочку с солеными грибочками и огурчиками под сметаной, кружку с крепким чаем, в котором плавал ломтик лимона… и горькая обида вонзилась в сердце с новой силой.

Вот почему Эста решила, что он не раскусит, для чего она с утра первым делом отправила настоятельнице точные распоряжения насчет завтрака? Ведь ясно же, что не могла не догадываться, как зол и оскорблен будет Змей. Значит хотела этой едой немного примирить его со своим поступком. Потому и подумала про всё, и что он любит на завтрак, и как отреагирует на Тмирну. Не подумала только об одном, как ему после такого поступка жить рядом с ней, если он уже никогда не сможет забыть, что в трудную минуту бросил свою женщину наедине с врагами?! Ну разве он давал ей повод считать себя бесчувственным эгоистичным болваном?! И неужели даже такой рассудительной и справедливой девушке нельзя доверять до конца, нельзя жить рядом без опасения быть обманутым в самый трудный момент?!

— Дай письмо, — отодвинув тарелку с мясом, к которому так и не смог притронуться, глухо произнес Змей, и глянул на Тмирну таким пронзительным взглядом, что старая монахиня молча достала из кармана тоненькую трубочку записки и протянула ему.

— Зайчик, — прочел Змей, и невольно презрительно скривил губы, он ей больше не зайчик! — Я знаю, что скоро совершу непростительный поступок. Но я вдруг поняла, что согласна, чтобы ты считал меня подлой и недостойной твоего кольца, только остался жив и невредим. Иного я не переживу. Прости. Пока твоя глупышка.