В. Бирюк - Найм

Напоследок я поймал взгляд этой Елицы и многозначительно мотнул головой в сторону нашего двора. В ответ — фыркающая гримаса и вздёрнутый нос. Не придёт. Ну и ладно, тогда — высплюсь.

За воротами шеренга парней поливала забор.

«Отставить! — Крикнул Суворов. Но было поздно — забор поплыл, качаясь на волнах».

Как хорошо, что даже в армии не все действия выполняются синхронно. В «Войне и мире» упоминается, что в российской армии целые конные корпуса садились в седло одновременно, по одной команде. Последние всадники ожидали часами — пока и до них дойдёт очередь двинуться. Так что, если бы Александр Васильевич соответствующие команды своему любимому Фанагорийскому полку подавал в реале, а не в анекдоте, то последствия были бы весьма… утопительные.

На чудо-богатырей эти селяне не тянут, но пива выпили немало. Не теряя времени даром, парни пытались решить, кто с какой местной красавицей пойдёт сегодня «гулять». Проблема была в том, что в сложившееся распределение «объектиц» пытался вписаться ещё один соискатель.

— А ты-то чего лезешь? У тебя же эта, невеста нынче пропитая — Ивица. Она же тебе уже дала. И сегодня даст. Или нет? Или ты поменяться хочешь?

— Не, ля, погодить надоть. С заручения, ля, до венчания. Потом-то, как евоной женой станет, она, ля, сама, ля, прибежит. Да она, ля, уже брюхата.

— Чего?! Правда что ль?! Ну, ты дал! В смысле: она дала. А Жердяй знает?

— А хрен ему. Я ему, падле, ля, белобородому, полную горницу проглотов настругаю. Пущай он, ля, моих выблядков кормит.

— Ишь ты, ещё и одного не сделал, а уже «полную горницу».

— Ха, а куда она, ля, денется? Она, ля, по мне засохла вся. А то пугну, ля, что расскажу, ля, откуда у ей брюхо-то. Муженёк-то, ля, у ей, ля,… Зашибёт, ля, нахрен.

Интенсивность ляляканья нарастала, отражая растущую волнительность обсуждаемой темы. Но тут появились мы. Рассказчик, услышав наши шаги, попытался обернуться, но алкогольное поражение вестибулярного аппарата зашло уже достаточно далеко. Его повело в сторону, он потерял равновесие и свалился в канаву. Прямо под опадающие струи соседских «фонтанов». Всеобщее воодушевление при виде этого акробатического сальто окончательно отвлекло внимание селян от нашего передвижения.

Добрались до своего двора и дружно полегли на сеновале. Скоро и Ноготок присоединился. С соседнего подворья в какой-то момент стали доноситься песни, потом крики. Потом всё затихло, и, наконец, трезвый и злой Ивашко притащил пьяного в драбадан Николая. Николай плакал и хотел ещё раз спеть «Чёрного ворона». Еле угомонился. Ивашка потирал сбитые костяшки правой руки. Быстренько прочитал молитву перед сном. Среди прочих фраз я услыхал:

— Слава тебе, господи, что уберёг и от вина, и от крови.

Видать, хорошо посидели. Наконец, и этот захрапел.

Я лежал в темноте сеновала, принюхивался к резкому запаху недавно скошенной, но уже высохшей и чуть подгнившей, чуть прелой, травы и крутил в мозгах очередной «кубик рубика» — здешнюю ситуацию и пути её решения.

Как известно, «нет ничего страшнее, чем отвергнутая женщина». Таки-да. И, поскольку я не женщина, то на первенство в списке «самого страшного» и не претендую. Но вторым пунктом в этом перечне стоит «отвергнутый мужчина». Нет-нет! Я же сказал: «и не очень-то хотелось», и сама она — дура фригидная, плоская, тощая, не депилированная. И вообще, выспаться — это хорошо. Но как-то стилистически…

Я старательно покрутился, укладываясь на бочок, убедительно зажмурил глаза, выровнял дыхание… Какая-то сухая травинка упорно пыталась влезть мне в ухо. Вот дура! Она что, там досыхать собирается? Плохое у хозяина сено — неровно посушено. Погниёт половина. Бестолочь или лентяй. А убытки от своей бестолковости они тут моим серебром покроют — Николай правильно говорит: Жердяй им заработать даёт. Вороньё. Прихлебатели. Кровососы-труженики. Я тут хлеб куплю, а они к нему ещё три цены приделают. Сопутствующие товары и услуги. При таких объёмах мне деваться некуда, это ж не мешок-другой на телегу закинуть. Монополисты хреновы. Они между собой пошушукаются и… «обдерут как липку». Картельный сговор. Нет на них антимонопольного законодательства.

Итого: «вятшесть» моя — уязвлена, «жаба» — напряжена. Самое время по-благородствовать. Как известно, благотворительность и благочестие — вещи весьма прибыльные. В умелых руках. Смотри, например, О'Генри или «налоговые льготы РПЦ». А как в этом смысле с «благородством»? Тем более, что эта девица, которая Ивица, в своей третьегодишней рубахе… рядом со своим дебилом-женихом… Как-то эстетически… диссонирует.