Адександра Плотникова - Колесо Судьбы. Канон Равновесия

Вернулись мы только к вечеру, причем я по дороге благополучно уснула и доехала до дома на его руках. Сквозь сон до меня доносились голоса, обрывки разговоров, хмурое шипение ифенху на брата и даже на отца.

- При всем моем уважении, Кетар-эрхе, но не мог бы твой сын думать, прежде чем являться в дом, не отпустив боевой одержимости?

- Ишь ты, - голос отца чуть насмешлив, самую малость. - По сердцу, видать, дите-то мое пришлось. Да и она только о тебе и трещит.

Мой ифенху отчего-то споткнулся при этих словах. Я только крепче обхватила его за шею, не спеша просыпаться.

- Много ли ребенку для счастья надо. Я ведь не навсегда здесь. Подрастет -- забудет.

Отец отчего-то хмыкнул. И ткнул меня когтем.

- Слезай с Волка и пошли отмываться и ужинать, горе мое. А то ишь, уши развесила. Спит она, видите ли...

Пришлось подчиниться. Я нехотя отпустила Волкову шею и сползла наземь, поплелась за отцом. Ни о каком веселье, разумеется, не было и речи, весь дом стоял какой-то тихий и пришибленный. Я сидела за большим столом на кухне и уже почти расправилась с кашей, когда ко мне подошел Рей.

- Рыська, - негромко позвал он. - Рысенька...

Я вздрогнула и подняла на брата глаза, невольно отодвигаясь подальше. Таким несчастным я его еще ни разу в жизни не видела. Он ссутулился, невзирая на тяжелые крылья, всегда державшие его спину прямой, уши понуро опустились, а взгляд червонно-золотых глаз был таким тоскливым, что хоть на стену лезь. Огромный, выше многих на голову кхаэль, сам годившийся мне в отцы, готов был чуть ли не на колени пасть.

- Я не хотел тебя напугать, честное слово!

- А ну-ка, вон отсюда пошел.

Я вжалась в скамью, на которой сидела. Мне очень захотелось научиться становиться невидимой, как брат Меф. Волк, злой, как стая загрызней, беззвучно возник за моей спиной и почти сомкнул вокруг меня медленно и аккуратно проступившие вьяве крылья. Ой, что сейчас будет... Я всей шкурой чувствовала, как они готовы сцепиться друг с другом, как их взгляды скрещиваются и лязгают не хуже тех мечей.

- Ты что, Темный, совсем страх потерял? - поинтересовался брат еще спокойным тоном.

- Сам-то больно Светлый? - прошипел в ответ ифенху. - Отойди от ребенка, от тебя Смертью несет, как от некроманта.

"Не надо!", хотела пискнуть я. Да кто бы меня слушал.

- Ты мой Свет не трожь, - глухо бросил Рей. - Какой ни есть, а весь мой.

- Я-то не трону, если ты от ребенка отойдешь, - хрипловатый голос Волка наполнился явной угрозой. - Думай, прежде, чем делать, и желательно, головой а не тем местом, на котором сидишь! А если бы я не успел ее от тебя оттащить?

Это становилось невыносимо. Я вцепилась пальцами в гладкое дерево скамьи так, что когти едва в нем не застряли, закусила клыками губу и отвернулась.

- Я бы ее не тронул!

- Ты -- может быть. А Дух?

По столу грохнула сковорода.

- А ну-ка замолчали оба!

Мужчины отшатнулись друг от друга, как будто их огрели плетью. Мама встала между ними, уперев руки в боки и закрыв меня от обоих. Лицо у нее было жесткое, серые глаза метали молнии не хуже грозовых туч.

- Еще хоть слово скажете -- и я вас обоих приложу по наглым мордам этой сковородкой! - пообещала она. - Не посмотрю ни на титулы, ни на возраст. Вон с моей кухни, оба! Живо!

Задиры поспешно ретировались, а я уткнулась в мамину юбку, обхватив ее колени руками, и замурлыкала.

- Тебе пора спать, дочка, - мать ухватила меня за руку и повела с освещенной кухни в темень спящего дома.

Ночь раскинула свой расшитый бисером шатер над Кхаалетом, равнодушный голубой Акрей и персиковая Силетла висели в небе двумя светильниками. Их свет казался незначительным и тусклым в сравнении с ровным белым огнем, которым пылали в ночи Колонны, упираясь в небеса. Резвились мелкие Стихийные духи, перезвоном серебряных колокольцев рассыпая в воздухе смех. Гонял теплые летние ветра змей Юдар, собирал облака в тучи. Уставшая от дневного зноя земля нежилась под струями то там, то здесь проливающегося дождя. Спали ее мятежные дети, люди, кхаэли, дрейги, вемпари, бросив суетные дела и на короткое время став абсолютно равными перед Матерью-Хэйвой. Утром дневные беды снова навалятся, разогнав призрачные стайки снов. Снова польется кровь на полях сражений...

Счастливым это время было только для меня, огражденной родительским вниманием и заботой в маленьком уютном мирке, за границы которого стараниями родных не проникали беды.

А на самом деле шла война.

За несколько десятков лет до моего рождения народ кхаэлей постигла беда. "Паучий" Клан моего брата Мефитериона накрыло кровавое безумие -- они сочли, что вправе превращать людей в пищу. Уверенные в своей безнаказанности, благородные кхаэли, живые боги, налетали на людское селение и вырезали его до последнего человека. Пили у еще живых людей кровь, глумились и пировали над мертвыми телами. А потом сжигали все дотла.