Мария Галина - Совсем другая сторона

Я услышала его.

Вибрацию почвы — грузные и вместе с тем ловкие толчки, производимые многотонным телом. Идеальная машина для истребления — неуязвимая и разумная. Я была так занята своим собственным бегством, что у меня не хватило времени сообразить, что я вот-вот погибну. И тут я увидела рухнувшее дерево. Я и не заметила его, пока на него не натолкнулась — такой же полый ствол, как тот, в котором я пережила ночь. Он обломился в одном из колен — оно зияло, как темная пасть, как вход в пещеру, как утроба. Из него шла волна тепла и древесных гнилостных запахов. У меня не было времени разбирать, живет там кто-то или нет — я упала на колени, сжалась в комок и протиснулась внутрь. Внутри было, по крайней мере, темно и от этого казалось, что безопасно. Теперь я слышала, как снаружи хрустят раздираемые ветки. Он топтался вокруг — один раз даже попробовал сдвинуть ствол с места. Я все думала — что же будет, если он начнет его крушить. Я уперлась руками в стенки, оттолкнулась и попробовала протиснуться поглубже. Тут ствол сужался — если бы я и хотела развернуться, то уже не могла бы. Я была как мышь в западне.

Он начал крушить дерево.

Он пытался расщепить ствол, просунув руки в отверстие. Эти его руки только казались крохотными — по контрасту с остальной тушей, но на самом деле они были огромными, с цепкими когтистыми пальцами.

Я видела просунутую в отверстие чудовищную пятипалую ладонь, потом стало совсем темно — он заслонил собой весь свет. Потом раздался треск, сразу посветлело, свет хлынул в трещину у меня над головой.

Я лежала лицом вверх, смотрела на эту трещину и ждала. Ждать мне пришлось недолго.

Я видела, как он вздернул голову, взревел — чудовищный звук, выворачивающий душу, отшатнулся, шарахнулся. Кусты ломались под тяжестью его тела — звук был все дальше, тише. Дерево тряслось, как живое, ствол гудел, потом этот гул начал успокаиваться. Я ждала — у меня перед глазами, в проломе качались ветки папоротника, все медленнее, все неохотней. Я ждала час. Через час я попробовала выбраться наружу. Это заняло довольно много времени: я забилась в панике так далеко, что плотно засела в этой трубе. Наконец, мне удалось зацепиться обеими руками за края расселины и чуть продвинуться вперед. Дальше пошло легче. Еще минут через десять я вылезла из отверстия вперед ногами, и только тут сообразила, что заплечный мешок до сих пор был у меня за спиной. По-прежнему сидя на корточках внутри отверстия и не решаясь отойти от ствола подальше, я огляделась. Его нигде не было видно. Оставалось выяснить только, что его вспугнуло. Но поблизости никого не было — все тихо. Кочевье шло своим путем, невидимое из-за могучих стволов. Удирая от Большого, я так углубилась в лес, что оно совсем скрылось из виду. А в лесу все было как всегда — где-то вдалеке, на болоте взахлеб вопили лягушки.

Над моей головой неподвижным шатром смыкались ветки папоротников. Я поднялась на ноги и поправила ремни заплечного мешка. Что бы это ни было, что бы его не отогнало, ясно, что из этого места надо поскорее уходить. Я повернулась спиной к Великому Кочевью и двинулась в обратную сторону.

Уже ближе к ночи я опять выбралась к болоту — кажется, на то самое место, где я свернула не в ту сторону. А может, другое, но уж очень на него похожее. Понятно было, что мне нужно было обходить это болото, все время оставляя его по правую руку. Несмотря на гам, хлюпанье и кваканье, эти места казались безопасными — если не считать того, что я в любую минуту могла случайно оступиться. Поэтому я решила не рисковать — уже почти стемнело и нужно было подумать о ночлеге. На этот раз мне удалось более-менее удобно устроиться в мутовке какого-то хвоща метрах в полутора над землей. Не так безопасно, как в моем проверенном убежище, но ведь и то оказалось не совсем безопасным, как выяснилось.

Из за того, что всю ночь меня преследовал страх свалиться, спала я плохо. Усталые мышцы быстро расслаблялись, вызывая ощущение падения — я вздрагивала и хваталась за ветки. Во время этого полусонного бдения я увидела на болоте дальние огни. Они перемещались, сходились, расходились, выписывая сложные фигуры и очень смахивали на свет факелов. На болоте явно кто-то был. Я боялась лишь банд с той стороны — но они не рискнули бы углубиться в топь.

Уже под утро я увидела их — плоты пристали к берегу, вдали от меня, но не настолько далеко, чтобы их нельзя было разглядеть. Сульпы — они принадлежали явно к какому-то другому, незнакомому мне племени — были мельче ростом и казались какими-то хрупкими.