Никита Баранов - Граф с Земли

— Эффектно, — признал Виктор. — А почему именно рапира? По-моему, стилю боя со шпагой нужно долго и упорно учиться, а каким-нибудь тесаком раз и отрубил врагу голову.

— Какие-то у тебя поверхностные знания о холодном оружии, Викферт, — нахмурился «Орёл». — Во-первых, рапира — самый лёгкий из мечей, что тут есть. Во-вторых, даже, как ты изволил выразиться, тесаком махать тоже надо учиться. Если хочешь, я как-нибудь проведу с тобой парочку тренировочных боёв, научу основным стойкам и нескольким самым распространённым выпадам, и ты поймёшь, почему я выбрал именно рапиру.

— С удовольствием приму это предложение, — Виктор заткнул своё новое оружие за пояс, и теперь, когда с выбором одежды и вооружения было покончено, облачённый и насытившийся землянин решил задать давно терзающий его голову вопрос своему новому товарищу. — Эй, дружище, могу я кое о чём тебя спросить?

Йормлинг, закрывая сундук и унося его в сторону, коротко бросил:

— Конечно, спрашивай.

Виктор перемялся с ноги на ногу и вдруг решил, что его могут счесть сумасшедшим. Или врагом. Или и тем и тем вместе взятым. В любом случае, отступать назад было уже нельзя, так что вопрос прозвучал решительно, хоть голос слегка и подрагивал:

— Ты веришь в магию, Йормлинг?

Наёмник вдруг остановился, неспешно повернулся в сторону Вика и поставил сундук на землю. Подошёл чуть ближе и вопросительно повёл бровью:

— К чему такой странный вопрос? Ты ведь не сомневаешься в собственном существовании, верно?

— Верно. То есть, ты хочешь сказать, что у вас тут магия всё-таки есть, да? — со странным придыханием спросил Виктор, глаза которого уже загорелись от любопытства.

— У нас? Викферт, с тобой всё в порядке? У кого это — у нас? «Орлы» ни шаманствами, ни друидизмом не пользуются, не наше это всё. Но мне и самому не раз довелось видеть, как волшебники высекают огненные шары прямо из воздуха и заставляют склониться ветра к их коленям. Вот и скажи, как можно не верить в то, что ты видел собственными глазами?

Виктор кивнул. На данный момент информации для размышления хватало с лихвой. Сердечно поблагодарив Йормлинга за предоставленное вооружение и одежду, он решил всё как следует обмозговать где-нибудь вдали от шумного сборища наёмников и решить, стоит ли кому-нибудь открывать всю правду. С одной стороны, можно было довериться лидеру наёмников и понадеяться на его бескорыстную помощь в освоении пока неизвестно чего, а с другой — никто не запрещал поделиться секретом с Грохотухом, который статусом явно был повыше любого из людей во всём этом караване. Сердцем Виктор чувствовал, что открывать тайну сразу обоим — очень плохая мысль, да и вообще торопиться с саморазоблачением было некуда.

Улёгшись в тени палатки, в которой отдыхал раненый Грош’ну, Вик и сам не заметил, как задремал. И на этот раз сны всё-таки появились, да такие, какие не посещали иномирца уже давно. Виктору снилось, как он борется при помощи одной лишь рапиры с целой армией злобно ревущих пепельников и побеждает их, словно против него стоят маленькие дети, а не жестокие чудища. А когда на фоне всего этого сна вдруг промелькнула хитро улыбающаяся фигура в белом стиляжьем костюме и квадратных чёрных очках, наваждение мгновенно испарилось.

Когда Виктор проснулся, его отдохнувший разум потребовал не отлёживаться в теньке, а искать ответы на все свои вопросы. Первым делом надо было где-нибудь раздобыть зеркало и посмотреть, как выглядит обновлённое и омоложенное тело со стороны, и любопытство не давало Виктору думать о чём-нибудь другом. Зеркала, увы, во всём лагере не нашлось, так что пришлось довольствоваться своим размытым отражением в бочке с мутноватой водой. Но и этого вполне хватило для того, чтобы чуть не задохнуться от внезапно нахлынувшего счастья.

Разумеется, обвислости, морщины и небольшие пурпурные пятна, что были разбросаны по щекам и лбу в силу возраста, исчезли без следа. Теперь лицо выглядело подтянутым и эластичным, без видимых признаков каких-либо травм. Над пронзительными серыми глазами росли аккуратные приподнятые к внешним концам брови. Вокруг чуть поджатых губ расположилась без единого намёка на старческую седину густая щетина. Волосы также омолодились — они стали длинными и русыми, а плешь, которая давно уже стала обыденностью для умирающего старика, исчезла полностью и бесповоротно.

И, самое главное, зрение, слух, обоняние — всё это многократно усилилось. Теперь не нужно было носить очки, ведь глаза видели более чем отлично без какой-либо внешней помощи. И если лет пятьдесят назад Виктор не придавал особого значения остроте своего зрения, то в сравнении с тем, что было в семьдесят пять, оно показалось ему просто божественным. За этот дар Виктор снова мысленно поблагодарил Лагоша, надеясь, что никакого подвоха в омоложении чувств нет и не будет.