Анна Семироль - Мой любимый шут

— Да, наверное, — задумчиво сказал он, — Избаловали бабы да лакеи нашего принца.

— Чудно. Мой отец пропал так же внезапно, как и король. Иногда думаю: а вдруг они — одно и то же лицо? Хотя фигня это полная. Я папу помню. И король раньше исчез. А ты его помнишь?

— Ритуль, не мешай работать, — жалобно проговорил Шут.

— Ну поговори со мной, — заныла я, — У меня стресс…

— Тогда не помню.

— Я раньше часто пыталась вообразить себе, что с ним могло случиться.

— С отцом?

— Нет, с королём. С папой всё ясно. Он себе нашёл другую, ну и… Ладно! Про короля интереснее представлять.

Я разлеглась на шутовой кровати, принялась вертеть в руках какую-то безделушку типа брелка для ключей в виде надкусанного яблока.

— Мне кажется, его убили с целью захвата власти.

— Тогда почему никто не узурпирует трон? — вздохнул Шут, не иначе как дивясь моей наивности.

— Не знаю. Другой вариант: он мог погибнуть на тех самых военных учениях, с которых не вернулся.

— А где труп? Размазало танком по всему полю для манёвров?

— Может, его бомбой расфигачило… не обязательно танком.

Шут расхохотался, кинул в меня колпаком.

— Кровожадная моя фантазёрка! И откуда такие брутальные мысли?

Я сконфузилась.

— Блин… А у тебя какие варианты?

— Никаких. Меня эта тема не волнует.

— Ого! Ты — придворный шут… и не волнует?!

— Абсолютно. Не с чего волноваться. В стране порядок. Наследник справляется с помощью советников. Её Величество тоже замечательно управлялась до поры… На фига король-то?

— Тьфу! Какой-то ты непатриотичный! — надулась я.

— Вполне патриотичный. Просто не циклюсь на несущественных для меня вопросах.

Дальше мы переметнулись на более нейтральные темы. Обсудили предстоящий спектакль в городском театре по пьесе Шута, я попыталась зазвать любимого с собой в рок-клуб в ближайшее время, Шут принялся выяснять, что любит моя мама…

Когда облачко нависшей над нашими бедовыми головами угрозы почти бесследно развеялось, дверь в кабинет Шута распахнулась. Сердце ёкнуло: раз без стука — значит, начальство. Спустя мгновенье стало ещё более неуютно, ибо на пороге возникла Её Величество. Я поспешно присела в корявом реверансе (потому что второпях ногу подвернула) и испытала острое желание спрятаться под кровать. Выражение лица королевы не предвещало ничего хорошего. А это вам не принц-подросток.

— Александр, у меня к тебе серьёзный разговор, — начала она, едва прикрыв за собой дверь, — Что ты себе позволяешь?

— А это уже не Вашего Величества дело, — негромко ответил Шут, не отрываясь от письма.

— Ты мне не дерзи! — воскликнула королева.

— А вы мне не угрожайте. Не мальчик уже.

— Ты что, забыл своё место?

— Отнюдь. Прекрасно помню. Если надо будет — напомню и вам.

Её Величество открыла было рот для очередной гневной тирады, но тут Шут оторвался-таки от своей писанины и спокойно, не повышая голоса, произнёс:

— Маменька, займитесь лучше воспитанием сыновей. Хамами детки растут, моя королева. И не лезьте в мою жизнь. Не ваш это уровень, мадам.

Королева молча ушла, грохнув на прощанье дверью так, что в шкафу упала одна из книг. Шут шёпотом выругался, потом покинул рабочее место и подошёл ко мне.

— Забавно, — сказал он с деланным весельем, — Судьбы шутов с каких-то пор волнуют их господ!

Я смотрела в пол. Мне всё происходящее нравилось всё меньше. Может, правда написать заявление о добровольном увольнении? Шут со вздохом потрепал меня по волосам.

— Не трусь, леди Марго! Собаки лают — ветер носит.

«Короли и собаки — не одно и то же», — захотелось сказать мне, но я обошлась другими словами:

— Я, пожалуй, пойду работать. Прогул мне совсем не нужен. Прости.

Шут прищурился, покачал головой. Помедлил, снял дурацкий колпак, бросил его на стол. Бубенчики жалобно звякнули, словно больно ушиблись.

— Рита, ты думаешь, тебе вообще сегодня стоит расхаживать по Дворцу? Я же сказал, что сам оформлю тебе отгул. Если хочешь уйти — только домой.

— Хочу, — выговорила я одними губами.

Шут проводил меня до ворот и долго махал рукой вслед. Я плелась, не глядя на дорогу, и с тоской думала, как новость о случившемся воспримет мама. Представила себе её печальное лицо с тонкими чертами, и внутри взвихрился обжигающий стыд. Мама, у тебя абсолютно бестолковая дочь. Если бы я мечтала о принце, не было бы никаких причин волноваться, плакать, что-то скрывать от других.

— Ну что я должна была сделать, мамочка? — плакала я дома, — Мартину в ноги кинуться, умоляя простить?