Кэйтлин Свит - Узор из шрамов

— Я не буду об этом говорить, — ответила она, быстро переводя взгляд с Бардрема на меня. — Никогда. И ради вашего же блага, не просите меня об этом.

— Но почему? — Бардрем покраснел, и лист в его руке задрожал. — Почему нам нельзя об этом говорить, и почему ты ушла, и…

— Ченн. — Другой голос. В дверном проеме возникла девушка, которая до появления Ченн была последней новенькой. Она не смотрела ни на Бардрема, ни на меня. — Хозяйка ждет тебя в приемной.

Ченн покачала головой.

— Я… я не могу. У меня сейчас месячные. Хозяйка это знает.

На лице девушки возникла быстрая фальшивая улыбка.

— Она знает. Но о тебе спрашивает продавец шелка, который обещал ей скидку за товар. Он знает, что у тебя месячные, и ему все равно.

На секунду губы, щеки и подбородок Ченн задрожали, и она зажмурилась.

— Хорошо, — проговорила она и открыла глаза. — Скажи, что я иду. И оставьте меня, все.

Очутившись в коридоре, Бардрем ухватил меня за запястье.

— Ты слышала? — прошептал он.

— Конечно, — ответила я, но он не обратил внимания.

— Мы должны выяснить, сколько она там была, кого еще знала… нет, ты это слышала? Она знала короля Халдрина!

— Она не хотела нам говорить, и мы ничего не должны у нее выпытывать. — Это прозвучало чересчур самодовольно, потому что мне очень хотелось с ним согласиться.

— Но это же замок, Нола! Мне бы никогда больше не пришлось резать картошку или получать тумаки от того, кто пьян, недоволен девушкой или утверждает, что его разозлил суп… Я буду учиться своему истинному призванию у королевского поэта и однажды сам им стану.

Он все еще стискивал мое запястье, и я выдернула руку.

— По какой-то причине она оттуда ушла и не хочет возвращаться. И не говори мне о другой жизни — у тебя есть только эта.

Я ускорила шаг, чтобы он не видел моих внезапных слез и чтобы скрыть замешательство. Знакомые коридоры с потрескавшейся штукатуркой и закопченным деревом, моя комната с ковром и постелью, которая в те первые дни казалась такой роскошной. Оба места — лишь слова, но я могу увидеть и почувствовать их, как огонь на кухне, когда снаружи метет метель. «Замок»: он высоко, он ближе к солнцу, девушки в нем носят настоящие драгоценности, а мужчины любят их и не платят за это. В замке юный провидец может учиться в настоящей школе, в роскоши и безопасности, среди таких же, как он.

Несмотря на все свое любопытство, я говорила с Ченн о замке лишь раз и случайно. Мы были во дворе. Стояла весна: на дереве выросло двенадцать ярко-зеленых листьев с желтым оттенком, из земли пробивалась молодая трава, а у меня только что было приятное видение о человеке, спящем в обнимку с книгой. Мужчина, просивший о прорицании, был очень доволен и заплатил мне больше, чем собирался. Когда пришла Ченн, он уже ушел, и я напевала себе под нос, заворачивая зеркало в ткань.

День был жарким — один из тех ранних весенних дней, которые кажутся летними. Остановившись у дерева, она смотрела на меня и улыбнулась, когда я закончила. Я знала, что у нее, как почти у всех, кого я встречала, было две улыбки: притворная и настоящая, которая появлялась, когда ей действительно хорошо. Сейчас она улыбалась счастливой улыбкой, и от этого день становился еще светлее.

— Только что получила жалование, — сказала она. — Я почти собрала нужную сумму. Еще месяц, и я смогу уехать.

— Вот как. — Свет потускнел, хотя Ченн продолжала улыбаться. — И куда ты пойдешь?

Она скрывала это, как скрывала свою прежнюю жизнь, но сегодня подняла руки над головой, потянулась и ответила:

— На юг, где лето круглый год.

Я раскрыла рот, чтобы ответить, но слова вылетели из головы, как только я увидела внутреннюю сторону ее предплечий, на которых было два длинных морщинистых шрама.

— Что это?

Она опустила руки и сложила их на груди.

— Что именно?

Бардрем часто говорил: мы с Ченн совсем не умеем врать, и ему трудно выбрать, кто из нас врет хуже. Теперь она обернула рукава вокруг запястий и отвела глаза. Ее щеки побледнели, отчего глаза и волосы стали казаться еще темнее.

— Шрамы, — сказала я и встала, чтобы посмотреть ей в лицо. — Те линии. — От локтей до запястий шли светло-фиолетовые раны, которые зажили совсем недавно.

— Несчастный случай. Он был до того, как я сюда пришла, — быстро ответила Ченн.

Я фыркнула.

— Несчастный случай? Их два, и они одинаковые. Ты что, дважды уронила нож, или…

— Нола. — Неподалеку от Ченн на мостках стояла Игранзи. Я не слышала, как она подошла, хотя в руке у нее была трость, которая тихо постукивала по доскам. Она так согнулась, что теперь ей приходилось поднимать голову, чтобы нас видеть.