Елена Звездная - Будь моей ведьмой

Где-то там на заднем фоне раздался грохот от упавшего стула, звон разбитого телом Яна стекла, ругань мужчин, вскрики Снегурочки и Марьи Кощеевны… Все это было там, очень далеко где-то, а здесь… Здесь Стужев медленно склонился ко мне и нашел губами мои губы…

Нежное, едва ощутимое прикосновение — и книга выпала из моих вмиг ослабевших рук… Упала где-то там, а здесь… здесь сильные ладони обхватили мое лицо, бережно и нежно, а теплые сухие губы, словно не веря в происходящее, начали стремительно целовать мой приоткрытый от удивления рот, нос, лоб, глаза, скулы, снова губы…

Где-то там, далеко, раздался удивленный возглас, а здесь… Здесь было слышно, как гулко и стремительно наращивая темп, бьются его и мое сердца, все тяжелее становится дыхание, как разбивается что-то между нами, сносимое плотиной вырвавшихся эмоций…

Где-то там, далеко-далеко, все становится таким незначительным, мелким, неважным, а здесь… Здесь рвались условности, сносились доводы разума, уничтожались, казалось, незыблемые столпы запретов и нарушались все данные самой себе клятвы… Я не знаю, в какой неистовый миг его ошеломляющего поцелуя потянулась навстречу…

И вдруг где-то там, но почему-то и здесь тоже, послышалось довольное:

— Великолепно, Коша, мы получили и Ягу, и даже весьма ценный приз — книгу Хранительниц.

И волшебство кончилось! Погибло в страшных мучениях вместе с тем светлым и парящим чувством, что начало расправлять крылья в моей душе.

Медленно открыла глаза и посмотрела на Стужева… Он ответил спокойным, с долей превосходства взглядом, а на тонких, красиво очерченных губах заиграла победная улыбка.

И слова вырвались сами:

— Нет, правда, лучше бы я умерла.

Улыбка исчезла в тот же миг. Глаза заледенели, из груди Князя вырвался хрип, а следом прозвучало взбешенное:

— Что?

Что значит «что»?

— Ты деда слышал? — спросила я.

— Мм…

— Ты деда слышал? — прошептала я.

— Какого деда? — не понял Князь.

У меня глюки или у некоторых проблемы со слухом?

— Своего! — ответила зло и вообще разозлилась.

— При чем здесь дед? Какого черта ты только что сказала?! — Стужев стремительно становился невменяемым.

— А какого черта ты самодовольно лыбишься и торжествующе на меня смотришь! — прошипела злая Ёжка.

Уголки Стужевских губ дрогнули, он вновь склонился надо мной и прошептал:

— Ты ответила на мой поцелуй, Маргош.

Я открыла рот… закрыла… открыла снова и закрыла опять, смутившись под насмешливым взглядом Князя, насмешливым и таким торжествующим… А вся проблема в том, что он прав! Ответила. Забыла про все на свете и поддалась собственным чувствам. Потому что они были, эти чувства. Потому что мне нравился Александр Стужев, всегда нравился. Потому что иногда все запреты рушатся и ты узнаешь о себе то, что не хотела бы знать никогда.

— Пусти! — потребовала у Стужева. — Пойду опять самоубийство инсценировать, теперь и повод есть, разочарование в самой себе называется!

И оказалась вновь прижата к стене, а злой внук Кощея вдруг как заорет:

— Зачем ты это сделала?!

Рванувшись, получила увеличение давления на пару жэ, лишившее даже надежды пошевелиться, разозлилась и прошипела:

— Сделала что?

— Прыгнула, — судя по взгляду, кто-то конкретно приходил в ярость. — Какого черта ты это сделала, Ильева?

Мне нечего было сказать ему на это, но Князю моих слов и не потребовалось.

— Яга, да? — догадался он. — Та лужа, в которую ты пялилась с бледным видом, а потом типа вся гордая пошла мне покоряться. Так дело было?!

И взгляд у него такой стал, что мне вдруг сразу эпитафия по случаю смерти старшей Яги представилась, и как-то уже совсем нервно я выдала:

— А может, мне просто жить не хотелось!

И получила взбешенный рев:

— Я тебя сам убью, Марго!

И у Стужева тормоза отказали окончательно. Схватив меня за талию, он вдруг впечатал в стену и, продолжая удерживать на уровне своего лица, заорал:

— Я убью тебя, ведьма рыжая! Заноза! Зарраза бессердечная! КАК ТЫ МОГЛА?! — Он тряхнул меня и, вновь впечатав в стену, прорычал: — Как ты могла, Марго?! КАК ТЫ МОГЛА?!

Если бы не слова Кощея, если бы не весь этот ужас с шестью ведьмами, я бы никогда так не сказала, а так…

— От ненависти до любви, Коша, — злорадно и язвительно протянула. — Вот ты влюбишься, я тебя подставлю, брошу и, таким образом, будет у меня собственный ручной Кощей!

Князь замер. Застыл удерживающим меня изваянием. Затем отпустил, позволяя соскользнуть по стене вниз, и, глядя в мои глаза, произнес: