Карина Демина - Черный Янгар

И при одной мысли о том, чтобы расстаться с ним, мне становится страшно. Я хватаюсь за руку его, а он рывком поднимает меня на ноги.

— Все будет хорошо, моя медведица, — говорит Янгар, и я верю ему.

Конечно. Разве у нас может быть иначе?

— Пойдем, Аану… — он тянет меня от реки, и я иду. Влажная трава цепляется за ноги, оставляет темные пятна на моей юбке, но идти легко. И в какой-то миг я бегу, смеюсь, радуясь тому, что вновь жива…

…жива.

Открыла глаза, а перед ними окошко. И солнце повисло аккурат напротив этого окошка. Свет отражается в стеклах, синих и желтых, и на простыне моей остается россыпью солнечных зайчиков. Я хочу поймать хотя бы одного, но оказывается, что руки мои слишком тяжелы.

А еще очень хочется пить.

И я не без труда отворачиваюсь от окна.

Комната. Большая. Красивая. Стены шелковой тканью обиты, и на ней распускаются диковинные цветы, а меж ними птицы порхают красоты удивительной. Должно быть, такие водятся в благословенной стране Кхемет.

В комнате камин горит, а к нему вплотную кресло придвинуто. И в нем придремал, откинув голову на спинку, Янгар. Наверное, он давно не спал. Похудел. Скулы заострились, щеки запали, а под глазами залегли глубокие тени. Рука свисает безвольно, почти касается ковра, а подошва сапог упирается в самую каминную решетку. Того и гляди, доберется до нее пламя.

Я любуюсь мужем целую вечность. А он все спит и спит… и мне ужасно хочется встать, подойти к нему и коснуться черных волос. Заглянуть в глаза, убеждаясь, что бездна в них дремлет.

Дремлет.

И знаю — спать будет долго.

— Аану? — шепотом спрашивает он.

— Ты же звал, — я отвечаю, удивляясь тому, что вновь способна говорить. — Я пришла.

— Пришла.

— Я… пить хочу. Очень.

Он вскакивает. И спросонья едва не падает, зацепившись сапогом за тяжелый ковер. Ругается, громко, зло. А я смеюсь… как хорошо, что я снова могу смеяться.

И Янгар, остановившись, отвечает улыбкой.

Только в глазах его все еще живет беспокойство.

— Ты пришла, — он повторяет это, и поддерживает меня, помогая напиться. — Пришла. Останешься.

— С тобой?

— Со мной, — от него пахнет травами и летом.

Яблоками еще, сладкими, сочными.

Жареным мясом. Лошадьми. И вновь травами. Я прячу голову у него на груди, с нежностью вслушиваясь в голос живого сердца. А он рассеянно неловко как-то гладит меня по волосам.

Мне не хочется убить его.

— Я…

— Ты человек, — отвечает Янгар на вопрос, который я еще не задала.

Человек.

Душа за душу, равноценный обмен. И Акку получила черное сердце моей сестры. А я стала собой, прежней. И все еще не в силах поверить, разглядываю ладони, и ногти, и трогаю зубы. Янгар же не мешает, смотрит с улыбкой.

Ждет.

— Ты говорил про дом…

— Построю.

— И ты сыновей хотел…

— Дочерей тоже. Ты обещала.

Обещала и знаю, что теперь исполню слово.

Я вновь человек и…

— Дай мне зеркало, — прошу, отстраняясь от Янгара. — Пожалуйста.

Он не спрашивает, зачем оно мне понадобилось, но молча подает. Серебряная оправа, листья и птицы, камни, длинная рукоять с чеканными цаплями, которые изгибаются в причудливом танце. Зеркало слишком тяжело, чтобы я удержала его в руках.

И Янгар вновь приходит на помощь.

А я… я закрываю глаза. Мне страшно увидеть свое лицо.

— Быть может, не стоит, — большой палец Янгара касается шеи. — В зеркалах нет правды.

Возможно, но…

Я стала человеком. И осталась прежней.

Узкое лицо стало еще уже. И кожа смугла. И брови рыжеватые, словно выцветшие на солнце. Глаза вот зеленые, мои… я помню.

Шрам.

Мне почему-то казалось, что он должен исчезнуть, но нет, перечеркивает отражение тонкой белой нитью. И я дрожащею рукой тянусь к нему.

— Забудь, — Янгар не позволяет коснуться. Он целует пальцы и зеркало убирает.

Попробую.

И… научусь избегать зеркал. Позабуду о словах, сказанных Пиркко. Янгар встает и уходит, и я вдруг пугаюсь, что он ушел навсегда. А он возвращается и садится на край кровати. Янгар молча разжимает мои сведенные внезапной обидой пальцы, и каждый гладит, целует, нашептывая что-то на чужом языке. И обида тает.

Он же вкладывает в руку четырехугольный камень, гладкий, словно шелком обернутый.

— Это чешуя… на арене ее немного осталось. К счастью.

Я понимаю, что именно благодаря такому вот камню, который и не камень вовсе, я осталась жива. Пусть Акку и вернула душу, но в израненном теле ей было не удержаться.

— В нем хватит силы, чтобы избавить тебя от шрама, — Янгар наклоняется и убирает волосы с моего лица. — Если растереть и сделать мазь. Я узнавал… и здесь еще остались лекари, которые тебе помогут.