Сергей Карпущенко - Маска Владигора

— Увидишь.

Владигор пошел туда, где оставил самострел, неспешно натянул тетиву и выстрелил. Послышался все тот же хлопок, а вслед за ним звонкий удар железа о железо, резкий и короткий.

— А теперь пойдем посмотрим, друг Бадяга, — предложил Владигор, и когда дружинник встал рядом с железным щитом, толщина которого была не меньше мизинца, то увидел в нем сквозное отверстие.

Бадяга обескураженно крутил своей коротко стриженной башкой:

— Видно, сам Перун тебе помог, княже. Ежели б своими глазами не видел, не поверил бы. Точно глину прошила!

Владигор, довольный впечатлением, которое произвел на Бадягу давешний выстрел, поспешил его уверить:

— Да, без высшей силы здесь не обошлось. Боги, наверно, внушили мне мысль помочь Ладору новым оружием. Наконечник же мой и впрямь необычен: так выкован, что кромка острая просекает железо, а не рвет его, как стрела. Наконечники такие крепче быть должны, чем… чем доспехи врагов Ладора. Я же секрет открыл, как сделать железо крепким, и заклинания особые узнал от чародея одного. Теперь, Бадяга, во дворце своем десять кузниц заведу, чтобы дружину самострелами снабдить, а если понадобится, то и всех ладорцев. Неприступным наш город станет, и Борея, доведавшись, что мы обладаем столь страшным оружием, к союзу мирному подвигнется. А теперь, дружище Бадяга, пойдем в мою горницу да выпьем сыченого меду, духовитого, как скошенная трава полевая. За славу Синегорья выпьем да в честь Сварога и веселого Ярилы!

И князь, обняв любимого дружинника за плечи, повел его к себе в чертоги. Но не ведали ни Владигор, ни Бадяга, что за соревнованием их наблюдали. Наблюдатель притаился в дворцовой кухне, вернее, в одном из ее закутков, отведенном для хранения посуды, где дощатая стена покоробилась и рассохлась, образовав многочисленные щели. Этот некто приник глазом к щели и затаив дыхание следил, как Владигор расправляется с глиняными истуканами. Нет, он не спешил рассказать об увиденном товарищам по кухонному ремеслу, и вовсе не из боязни, что те донесут князю: мол, какой-то поваренок сует нос не в свои дела. Этот еще довольно молодой человек считал себя обиженным судьбой: был он низкого рода, тщедушный и невзрачный. Звали его Солодуха. С детства мечтал он сделаться богатым, купаться в роскоши, иметь власть над людьми, но до сих пор не продвинулся выше должности поваренка. И вот случилось ему нечаянно подслушать разговор Владигора со старшим дружинником, случилось стать причастным к тайне государственной. И тотчас решился он на черное предательство — лишь бы начать наконец продвижение к заветной цели…

Владигор не любил борейцев, с которыми ему не раз приходилось сражаться, не любил за наглость и неуемное стремление воевать ради грабежа и крови, но отказать посланнику одного из самых могущественных борейских племен он не мог. Бореец входил в его дом без оружия, как гость, а прогнать гостя в Синегорье считалось поступком столь же недопустимым, как и бежать с поля битвы.

Извещенный о приближении борейского посла еще до того, как тот въехал в ворота Ладора, Владигор стоял у оконца и смотрел через прозрачную слюду на подъезжающую к городу кавалькаду. Все всадники были облачены в начищенные доспехи и держались в седле горделиво.

«По этим бы зерцалам [2] Тип доспеха в виде круглой пластины на груди (прим. автора) . да из самострелов…» — подумал невольно князь, но тут же прогнал от себя эту мысль: обстоятельства требовали проявлять спокойствие, если не учтивость. Владигор приказал:

— Живо готовьте обед на двух человек!

Он знал, что представитель племени игов, одного из самых сильных в Борее, захочет говорить с ним с глазу на глаз, потому что не что иное, как дела наиважнейшие, могло заставить князя Грунлафа отправить посла во враждебное Синегорье. В красной мантии, в окружении виднейших дружинников, бывших к тому же и политическими советниками князя, Владигор ожидал гостя в палате для приемов. И вот раздался звук рога, и вошедший в зал отрок-герольд торжественно доложил, что князя Синегорья просит о приеме Хормут, посланник Грунлафа.

Владигор велел впустить его.

Хормут был высоким, могучим с виду. Длинные усы свисали ниже подбородка, брови изогнуты гневливо, будто прибыл он в Ладор не с миром, а с объявлением войны. Но Владигор знал, что борейцы всегда нападали без предупреждения, а поэтому грозный вид посланника не вызвал у него беспокойства. Бореец, согласно правилам, оставил меч за пределами палаты, но на согнутой левой руке нес свой яйцевидный шлем и, когда до Владигора оставалось шагов пятнадцать, с достоинством поклонился.