David Eddings: Сияющая Цитадель

– С возрастом мы все начинаем сутулиться. Это – одна из немногих вещей, которые мы в состоянии точно предсказать.

– Спасибо. И когда мы выезжаем?

– Как только я смогу придумать достаточно убедительную ложь для жены, чтобы уговорить ее отпустить меня одного.

– А, тогда у нас уйма времени. – Халэд выглянул за парапет, где купался в лунном свете Материон, обернув туманом нагие плечи. – Красиво, – заметил он.

– Это лучшее, что ты можешь сказать? Ты смотришь на легендарнейший город во вселенной и походя бросаешь «красиво»!

– Я не аристократ, Спархок. Я не умею изобретать пышных фраз, чтобы впечатлить других – или себя. От меня этого не требуют. Давай-ка спускайся, а то простудишься. У сутулых стариков, знаешь ли, здоровье хрупкое.

Королева Элана, светловолосая, бледная и прекрасная как всегда, была в высшей степени разгневана, и Спархок заметил это сразу. Он также заметил, что королева приложила немало усилий, чтобы выглядеть поэффектней. Ее одежды были из темно-синего атласа, она тщательно щипала щеки, чтобы добиться нежнейшего румянца, а волосы искусно уложила в сногсшибательную прическу. Она ругала его за легкомыслие тоном, от которого прослезились бы деревья и содрогнулись камни. Ее голос то взмывал, то падал до трагического шепота, повествуя о том, что ей пришлось пережить. Спархок не мог сдержать улыбки. Действо в роскошных королевских покоях происходило на двух уровнях одновременно – голос Эланы выражал крайнее неудовольствие, а ее приготовления говорили о чем-то явно противоположном.

Он извинился.

Она решила не принимать его извинений и вылетела из спальни, громко хлопнув дверью.

– Весьма вдохновенно, – пробормотала Сефрения. Маленькая женщина сидела в наиболее безопасном дальнем углу комнаты. Ее белое стирикское одеяние мерцало в свете свечей.

– А, так ты заметила, – усмехнулся Спархок.

– И часто у вас такое бывает?

– О да! Она наслаждается этим. Почему ты пришла так поздно, матушка?

– Афраэль хочет, чтобы я с тобой поговорила.

– Почему бы ей не прийти и не поговорить самой? Ей ведь не надо идти для этого через весь город.

– Это своего рода условность, Спархок. В подобных ситуациях я должна говорить за нее.

– А ситуация имеет особое значение?

– Имела бы, если бы ты был стириком. Мы, похоже, вынуждены произвести кое-какие замены в отряде, который поедет за Беллиомом. Халэд великолепно смотрится на месте своего отца, а вот решение Тиниена отправиться в Чиреллос раздражает Афраэль. Ты можешь убедить его остаться?

– Нет, не стоит и пытаться. – Спархок покачал головой. – Я не собираюсь рисковать его жизнью исключительно потому, что Афраэли будет без него скучно.

– Что, с его рукой так плохо?

– Достаточно плохо. Арбалетная стрела прошла прямо через плечевой сустав. Если он пытается ею двигать, она выпадает из сустава. А ведь в этой руке он держит меч.

– Ты знаешь, Афраэль могла бы вылечить его.

– Я в этом не сомневаюсь, только я не позволю ей этого делать.

– Не позволишь?

– Спроси, согласилась бы она подвергать опасности здоровье своей матери исключительно ради симметрии. Поставьте на его место кого-нибудь другого. Если Афраэль смогла заменить Кьюрика Халэдом, она наверняка может найти кого-нибудь на место Тиниена. Почему это для нее так важно?

– Тебе этого не понять.

– Так почему бы тебе не попытаться объяснить? Может быть, я удивлю тебя своей проницательностью.

– Странное у тебя нынче ночью настроение.

– Я только что поругался с женой, а это всегда прибавляет мне странности. Почему Афраэль считает, что так важно иметь вокруг себя ту же самую группу людей?

– Тут дело в ощущениях. Присутствие рядом определенного человека – это нечто большее, чем просто внешний вид и звук его голоса. Кроме того, имеет значение образ мыслей – пожалуй, важнее всего здесь его отношение к Афраэли. Для нее это значит очень много. И, привлекая новых людей с новыми мыслями, ее очень легко вывести из равновесия. – Она пристально посмотрела на него. – Не правда ли, ты ведь ничего не понял?

– Нет, суть проблемы я уловил. Как насчет Вэниона? Он любит ее так же, как Тиниен, и она тоже его любит. Он подходит по духу, и он, в конце концов, тоже рыцарь.

– Вэнион? Чепуха, Спархок!

– Он, знаешь ли, не калека. Он бегал наперегонки в Сарсосе и чувствовал себя после этого так же чудесно, как после драки с троллями.

– Я не намерена даже обсуждать этот вопрос. Спархок пересек комнату, сжал ее запястья в своих руках и поцеловал ее ладони.