Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Но как это может быть? — удивился Питер. — Ведь Эслан предупредил нас, старших, что мы никогда уже не возвратимся в Нарнию, но мы-то — здесь.

— Да к тому же, — подхватил Юстейс, — мы своими глазами видели, как все разрушилось и солнце погасло.

— И здесь все совсем другое, — подтвердила Люси.

Тогда в разговор вступил господин Дигори:

— Орел прав, — сказал он. — Послушайте, Питер, ведь когда Эслан сказал, что вы не вернетесь в Нарнию, он говорил о той Нарнии, о которой вы думали. Но то была не истинная Нарния — она родилась и должна была умереть. Та Нарния — только призрак или копия истинной, вот этой, которая всегда была и всегда пребудет; точно также и наш мир, Англия и весь земной шар — только тень или копия чего-то, что существует в истинном мире Эслана. Не надо оплакивать Нарнию, Люси. Все, что было хорошего в той, ушедшей Нарнии, все драгоценное и живое вошло через дверь в эту, истинную Нарнию. И конечно, между ними есть различия, такие же, как между вещью и ее тенью или между сном и явью.

Его голос, его слова подействовали на всех, как погудка боевой трубы, но когда он добавил со вздохом: «Ведь все это есть у Платона; не могу понять, чему же их учат в этих школах!» — старшие рассмеялись. Он слово в слово повторил то, что сказал им в другом мире давным-давно, когда борода у него была седой, а не золотистой. И он понял, чему они смеются, и тоже залился смехом. Однако скоро к ним вернулась серьезность — ведь хорошо известно, что именно серьезным сопутствует удача и счастье. А потратить жизнь на шутки — это слишком легко.

Дать вам понять, чем отличалась эта озаренная солнцем земля от прежней Нарнии, так же трудно, как объяснить различие во вкусе между тамошними плодами и земными. И все же я попробую. Представьте себе, что вы сидите перед окном, из которого открывается чудесный вид на морской залив или на зеленую долину среди гор. А напротив окна на стене висит большое зеркало. Так вот, если отвернуться от окна и заглянуть в зеркало, можно увидеть в нем то же море или ту же долину. И это море или эта долина, отраженные в зеркале, вроде точно такие же, как за окном. А в то же время совсем не такие — в зеркале они становятся осмысленнее и красивее, они — будто из сказки, которой вы никогда не слышали, но хотели бы услышать. Такова же разница между прежней Нарнией и новой. Новая земля глубже: каждый камешек ее или цветок, или былинка исполнены смысла. Нет, я не в силах описать это: вы поймете, о чем я говорю, если сами когда-нибудь доберетесь туда.

И только Брильянту удалось выразить словами то, что остальные чувствовали сердцем. Он топнул копытом оземь, заржал и воскликнул:

— Наконец-то я дома! Это — моя страна! Я родом отсюда. Эту землю я искал всю жизнь, сам того не зная. Вот почему мы любили прежнюю Нарнию — потому что она была похожа на эту. Иго-го! Дальше! Выше!

Он тряхнул гривой и прянул с места в карьер с такой прытью, что в нашем мире исчез бы из глаз в мгновение ока. Но здесь случилось невероятное: все пустились за ним следом и к своему удивлению обнаружили, что ничуть не отстают, все — не только собаки и люди, но даже упитанный Глуп и коротконогий гном Поджин. Встречный воздух овевал лица, словно они мчались в автомобиле без ветрового стекла. Земля убегала назад, будто за окном скорого поезда. Они мчались все быстрее и быстрее — без устали, легко, не задыхаясь.

Если бежишь без устали, зачем, спрашивается, останавливаться? И никто не остановится без особой на то причины. Однако такая причина появилась, и Юстейс закричал:

— Стойте! Стойте! Поглядите, куда мы лезем!

Все замерли. Они стояли на берегу озера Чан, а прямо перед ними с высоченного скалистого уступа низвергались тысячи тонн воды в секунду — водопад Великий, местами сверкающий алмазными брызгами, местами темный, местами подобный гладкому зеленому стеклу; и грохот его отдавался в ушах.

— Не останавливайтесь! Дальше! Выше! — заклекотал Прозорл, взмывая вверх.

— Хорошо ему говорить, — проворчал Юстейс, но Брильянт тоже заржал:

— Не останавливайтесь! Дальше! Выше! С места — вперед!

Грохот воды почти заглушил его голос, но в следующее мгновение он бросился в озеро, а следом за ним бултыхнулись все остальные, кто как мог. Вода, вопреки ожиданиям (особенно ожиданиям ишака), оказалась не студеной, но восхитительно пенисто-прохладной. И все они друг за другом поплыли прямо к водопаду.

— Это безумие! — крикнул Юстейс Эдмунду.