Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Хорошо хоть тут обошлось без обмана. Никому не поддадимся. Гномы — для гномов.

— Видишь, — сказал Эслан, — они отвергают всякую помощь. Хитрость заменила им веру. Они обманулись — сами выдумали темницу и сами сидят в ней. И так боятся обмана, что их невозможно вызволить. Пойдемте, дети мои. Меня ждут другие дела.

Эслан направился к двери, все последовали за ним. Эслан поднял голову и взревел: «Время пришло!» Потом еще громче: «Время!» И наконец так, что дрогнуло небо: «ВРЕМЯ!» Дверь распахнулась.

Они все стояли у правого плеча Эслана и смотрели в открытую дверь.

Костер совсем погас. В кромешной тьме темное пятно леса ничем не отличалось бы от черноты неба, когда бы не звезды. Эслан взревел еще раз, и слева над беззвездной чернотой леса явилась черная беззвездная тень: и поднималась она все выше и выше, обретая очертания человека — величайшего из великанов. Все достаточно знали Нарнию, чтобы понять, откуда восстал сей гигант. Стоял он на севере, далеко за рекою Шриблой, на плоскогорье вересковых пустошей. Джил и Юстейс тут же вспомнили, что когда-то видели в глубоких пещерах под теми пустошами спящего великана, и что имя ему — Праотец-Время, и пробудится он в конце света.

— Да, — ответил Эслан на невысказанную мысль. — Покуда он спал, имя ему было — Время. Теперь, восстав ото сна, он именуется иначе.

И вот темная фигура на фоне звездного неба шевельнулась — величайший из великанов поднес к устам своим рог. Вслед, с небольшим запозданием, донесся звук (ведь звук всегда запаздывает), пронзительный, ужасающий и все же исполненный странной, гибельной красоты.

И тут же с неба пала звезда. Одна падающая звезда — красивое зрелище; но звезды низвергались десятками и сотнями; наконец звездопад стал подобен серебряному дождю, потом — ливню. Между тем наверху, на самой, если так можно выразиться, маковке неба стала проявляться другая черная тень, столь же огромная, но бесформенная. «Наверное, облако», — подумал Эдмунд. Облако наползало на звезды и казалось беспросветно-черным. А за его пределами продолжался звездопад. Беззвездное пятно расширялось. Сперва помрачилась четвертая часть небосвода, затем половина, и вот осталась лишь узкая серебристая полоска по-над краем земли.

И только тогда с изумлением (и с некоторым страхом) они поняли: тьма, заполнившая небо, — не облако, она — пустота, оставленная звездами. Звезды покинули небо — Эслан призвал их домой.

Заключительный аккорд потряс всех: звездный дождь достиг земли, звезды падали кругом — нет, не огромные пылающие шары, как в нашем мире, но — люди (Эдмунд и Люси однажды встретили такого). Сверкающие люди с длинными серебристо вспыхивающими волосами, с копьями, горящими белым калением, стремглав низвергались из черной выси; раздавалось шипение, и трава у их ног обугливалась. Приземлялись они за спинами стоящих у двери, справа от Эслана.

Когда бы не люди-звезды, земля под беззвездным небом погрузилась бы в полный мрак. Толпа звезд излучала ярчайший белый свет, которым, словно прожектором, озарялись нарнианские леса на мили и мили в даль. И каждый кустик, каждая травинка отбрасывала черную тень. А края листьев сверкали, как лезвия бритв.

И от стоящих в дверном проеме по траве тянулись тени. Самая большая — от Эслана. Тень Льва простиралась вперед и налево, чернейшая и ужаснейшая. А над тенями — навеки беззвездное небо.

Свет был столь ярок, что озарил даже склоны северных пустошей. Что-то двигалось там. Невероятных размеров животные ползли и летели в Нарнию: огромные драконы, гигантские ящеры и бесперые птицы с крыльями, как у летучих мышей. В абсолютной тишине они исчезали в лесах. И вот издали, сперва чуть слышно, донесся гомон, потом шорох и топот, и хлопанье крыльев со всех сторон. Все ближе, ближе. Скоро уже можно было отличить топотание тонких ножек от топота огромных ножищ, цокот копытец от грома копыт. Потом заблестели тысячи тысяч глаз. И наконец из-под древесных сеней на вершину холма, спасаясь от гибели, хлынули тысячи и сотни тысяч тварей — говорящие животные, гномы, сатиры, фавны, великаны, калорменцы, арченландцы, недостопы и множество диковинных иноземных созданий с далеких островов или неведомых западных земель. И все они втекали в дверь, где стоял Эслан.

Из череды событий больше всего именно это походило на сон, который почти невозможно вспомнить. Невозможно вспомнить, сколько времени длилось: порой казалось — несколько минут, порою — многие годы. Невозможно вспомнить, дверной ли проем расширился или прибывшие существа умалились до комариных размеров, чтобы вся масса могла протиснуться за порог. Никто в то время и не задавался такими вопросами.