Terry Pratchett - Маскарад (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева)

– Ты хочешь сказать, в опере либо умирают, либо пьют пиво?

– В общем и целом да, – кивнула нянюшка, искренне убежденная, что весь диапазон человеческого опыта указанными двумя действиями и ограничивается.

– И все?

– Ну-у-у-у… иногда происходит кое-что еще. Но редко, в основном там либо веселятся, либо пыряют друг друга.

Внезапно матушка ощутила чье-то присутствие.

Она оглянулась.

Со сцены спускался какой-то человек, несущий свернутую афишу, ведро с клеем и кисть.

Вид у человека был крайне странный: как у аккуратно одетого пугала в слишком тесном костюме. Хотя, если быть до конца точным, вряд ли можно было бы подобрать одежду, подходящую для этого тела. Щиколотки и запястья, казалось, были способны вытягиваться до бесконечности, а кроме того, действовали автономно от всего остального.

Двух ведьм человек-пугало заметил, лишь приблизившись к афишному щиту, и тут же вежливо отступил в сторону. Матушка и нянюшка с изумлением наблюдали, как за расфокусированным взглядом слово за словом складываются нужные фразы.

– Прошу прощения дамы! Шоу должно продолжаться! – наконец изрек человек.

Слова были все на месте и к тому же вполне имели смысл. Вот только фразы прозвучали так, будто их выпустили в мир двумя отдельными пулеметными очередями.

Матушка оттащила нянюшку в сторону.

– Благодарю!

Они молча смотрели, как человечек очень тщательно и старательно вывел клейстером ровный четырехугольник и приложил к нему афишу, после чего тщательно разгладил каждую морщинку.

– А как тебя зовут, юноша? – осведомилась матушка.

– Уолтер!

– Симпатичный берет.

– Мне его мама купила!

Уолтер гнал последний воздушный пузырь, пока не выдавил его из-под края афиши, а затем, очевидно снова погрузившись в мысли о своей очень важной работе, подхватил ведро с клейстером и удалился.

Ведьмы уставились на новую афишу.

– А знаешь, я бы не возражала посмотреть это представление, – через некоторое время произнесла нянюшка. – Кроме того, сеньор Базилика подарил нам билеты.

– О, ты же меня знаешь, – отозвалась матушка. – Терпеть не могу всего этого…

Покосившись на нее, нянюшка про себя улыбнулась. Иначе матушка ответить не могла. На самом же деле ее слова означали: «Конечно, мне хочется пойти, но ты должна меня уговорить».

– Да, ты права на все сто, – произнесла нянюшка вслух. – Это для них, для богачей в красивых экипажах. А вовсе не для нас.

В глазах матушки мелькнул огонек сомнения.

– Мы ведь не из ихней компании, – продолжала нянюшка. – Нас выгонят взашей. «Пошли вон, две старые карги, – скажут они. – Вам тут не место…»

– Они и в самом деле так скажут?

– Ну, вряд ли эти разряженные шишки обрадуются, увидев рядом с собой простой люд навроде нас с тобой, – пожала плечами нянюшка.

– Что, правда? В самом деле? А ну, пошли!

Гордо ступая, матушка прошествовала к парадному входу Оперы, возле которого уже высаживалась из экипажей знатная публика. Расталкивая локтями поднимающихся по ступенькам зрителей, матушка Ветровоск наконец пробилась к кассе и всунулась в окошко.

Человек, сидящий внутри кабинки, резко подался назад.

– Значит, две старые карги, говоришь? – рыкнула матушка.

– Прошу прощения?…

– Ха-ха! Смотри сюда, у нас два билета в… – Бросив взгляд на кусочки картона, она притянула к себе нянюшку Ягг. – Здесь сказано: в партер. Ты только подумай! Партер! Пусть сами сидят за партами! – Она опять повернулась к кассиру. – Послушай-ка, партер для нас недостаточно хорош, мы желаем места в… – Она внимательно изучила схему около окошка. – В раек. Да, это, пожалуй, подойдет.

– Э-э, извините… У вас билеты в партер, но вы хотите обменять их на места в райке?

– Вот именно, и не жди, что мы станем тебе доплачивать!

– О, я и не собирался просить вас…

– Вот и прекрасно!!! – Матушка победоносно улыбнулась и одобрительно посмотрела на новые билеты. – Гита, пошли.

– Гм, я извиняюсь, – произнес кассир, когда нянюшка Ягг уже было повернулась, чтобы уйти, – но что это у вас на плечах?

– Это?… Меховой воротник.

– Я, конечно, прошу прощения, но он только что помахал хвостом.

– Лично я считаю, красота и жестокость – вещи несовместимые.

Агнесса чувствовала, что за кулисами происходит что-то непонятное. То и дело люди собирались в маленькие группки, которые, впрочем, тут же распадались, поскольку всем нужно было бежать по каким-то очень важным и таинственным делам.