Орсон Кард - Отец камня

— Ты что, смеешься надо мной? — обратилась к нему девушка.

— Зачем мне смеяться над тобой? — пожал плечами Ручеек. — Ты была добра ко мне, ты спросила, в порядке ли я, — ты лучшая из всех, кого я пока что встретил здесь.

— Слова твои довольно учтивы, — произнесла девушка, — но лицо, голос и манеры по-прежнему надменны. Бог был недобр к тебе. Такая внешность должна принадлежать лорду или магу — тогда никто не станет возражать против гордого вида.

— В деревне мне об этом не говорили, — отозвался Ручеек. — Должно быть, они привыкли ко мне, потому что видели меня ежедневно, с тех пор как я родился.

— Будто сейчас ты уже не ребенок! — фыркнула девушка, и на губах ее мелькнула легкая улыбка.

— И кто же из нас двоих насмешник? — ответил Ручеек.

— Это другое, — возразила девушка. — Ты и вправду маленький.

— Но что же делать, если я еще молод? Я расту — я уже выше, чем был. И не боюсь никакой работы, выполняю все, что мне поручают. С лицом я ничего поделать не могу, но могу наклонить голову и скрыть его от взглядов — вот так.

Ручеек низко наклонил голову, прижав подбородок к груди.

— В таком положении много не наработаешь, — вздохнула девушка. — Но просить работу у меня бесполезно, я подобными дарами не распоряжаюсь. Я сама — служанка, хотя и не рабыня, слава богу, время от времени получаю монету-другую, и хозяин не может допускать вольностей в мой адрес, даже если бы и захотел — а он, слава богу, для этого слишком стар.

— Тогда давай я отнесу твой кувшин куда надо, а ты позволишь мне пообщаться с твоим хозяином по поводу работы.

— У нас большое хозяйство, парень, — сообщила девушка. — Тебя никто не пустит к хозяину. Ты сможешь перекинуться парой слов только с Демвуром, управляющим.

— Кем-кем?

— Человеком, который служит моему хозяину, командует его слугами и ведет счета. Как блюститель. Ты что, никогда не слышал слово «управляющий»?

— На всю мою деревню наберется не больше трех слуг, и ни в одном доме нет более одного.

Ручеек вспомнил этих слуг. Все они были стары и принадлежали домам, главы которых некогда ходили на войну и вернулись разбогатевшими. Люди были захвачены как часть военной добычи, что волей богов сделало их рабами. Ныне те, кто взял их в плен, давно уж скончались, а слуги состарились, и никого не волновало, что они не свободны. Ручеек вообще знал об этом лишь потому, что, когда был маленьким, спросил, почему один из этих троих не женат, и ему поведали историю этой троицы.

И вот теперь он сам, по доброй воле, просится в услужение. Только он, подобно этой девушке, собирался стать свободным слугой и… — как там она говорила? — время от времени получать монету-другую.

— Если ты уронишь кувшин, меня за это побьют, хоть я и свободная, — предостерегла девушка. — И платить за то, что ты его донесешь, я не стану — у меня нет лишних денег. И про поцелуи тоже думать забудь, если вдруг у тебя появится такая мысль.

— Что? — переспросил огорошенный Ручеек.

— Если вдруг у тебя появится мысль насчет поцелуев, — повторила девушка. — Ты же считаешь, что уже не ребенок.

— Я не… с чего вдруг у меня должна появиться такая мысль?

Девушка нехорошо прищурилась.

— Ты, никак, и теперь скажешь, что на самом деле не гордый? — поинтересовалась она.

— Я вовсе не имел в виду…

Ручеек, отчаявшись объяснить, что он имел в виду, достал кувшин из воды. Сосуд оказался тяжелым. В Фарзибеке никто не пользовался такими огромными кувшинами — отчасти потому, что до источников везде было недалеко, а также потому, что ни в каком доме не требовалось столько воды. Да и кто бы управился с такой громадиной?

Ручеек прижал кувшин к животу. Девушка критически на него посмотрела.

— Перехвати его спереди пониже… вот так… нет, еще ниже. Возьми его под край. Да, сойдет. Смотри, чтобы он не выскользнул и не грохнулся тебе на ноги.

— Может, мне его поставить на голову? — предложил Ручеек.

— Так можно нести корзину с перьями, но у тебя шея не выдержит, если взгромоздишь на нее такой кувшин. Сначала шее конец придет, потом кувшину.

— Может, мы пойдем, а? — взмолился Ручеек. — Долго я его так не продержу.

Противная тетка, которая толкнула Ручейка, а потом грозила ему, задержалась посплетничать с другими женщинами. Теперь же, увидев Ручейка с кувшином, она крикнула девушке-служанке:

— Эй, Жаворонок! Ты что, не знаешь: лорденыши добиваются, чего им надо, а потом удирают?

— Они удирают только от тебя, Везера! — весело ответила Жаворонок.