Антон Соловьев - Восставший против Неба

— Давай потанцуем! — попросила Лайла и тут же, не дожидаясь ответа Тильво, потащила его в центр поляны.

Духи расступились, пропуская их. Сначала Тильво чувствовал себя неловко. Ведь на пирах и свадьбах он пел, а не плясал. К тому же ему тяжело давался этот странный танец, понятный лишь духам и Лайле. Но очень быстро он уловил ритм, а ещё через какое-то время уже сам забылся в бешеном ритме сумасшедшего танца духов. И ему казалось, что он пляшет здесь вместе с воплощением души мира века напролёт и продлится это до конца Великой Игры бессмертных. И нет над ними никакого чудовища по имени Небо, а звезды в вышине мешают рассмотреть яркие огни, которыми была украшена поляна. А ещё Тильво с невероятной остротой понял, что хочет эту девушку. И ему все равно, кем она является. Душой мира, человеком, духом, бессмертной. В танце он касался её талии, плеч, груди и чувствовал на своём теле руки Лайлы. Её глаза светились счастьем, и было в них что-то одновременно от детского восторга девушки, которая впервые пошла с юношей на танцы, и тихой радостью немолодой, умудрённой опытом женщины, которая вновь встретилась со своим мужем после долгой разлуки.

Первый раз Тильво поцеловал Лайлу, когда они уже подошли к озеру. Девушка охотно подставила певцу свои губы и закрыла глаза. Это был странный поцелуй. С одной стороны, Тильво казалось, что девушка целуется неумело, словно бы в первый раз. Но когда Лайла начала нежно покусывать его губы и язык, Тильво изменил своё мнение. Затем девушка попыталась повлечь его за собой на траву, но Тильво предложил всё-таки продолжить в башне.

В голове у него царила полная неразбериха. Он очень долго безуспешно пытался сосредоточиться, вызывая в сознании образ башни. Но наконец посередине озера появился остров, а освящённый огнями лес и музыка духов исчезли. Тильво налегал на весла со всей возможной силой.

А в голове с завидным упорством повторялось только одно имя. Лайла. Лайла. Лайла. Певец и девушка сделали над собой неимоверное усилие, чтобы не заняться любовью прямо в главном зале, а пойти на большую удобную кровать в одной из спален на верхних уровнях. Зато когда они поднялись в спальню, началось неописуемое. Сорванная с тел одежда разлетелась по комнате. Тильво и Лайла полностью погрузились в водоворот своих чувств. Их тела сплелись словно силуэты духов в их безумном ночном танце. Тильво был вынужден признать, что и за много тысячелетии своей жизни не испытывал ничего подобного.

Так не любят бессмертные. Так не умеют и не могут любить люди. Так любит, так может и хочет любить только живое воплощение души мира. И когда певец касался груди, шеи, плечей Лайлы. ему чудились то шелест ветвей, то шум воды, то вой ветра. Любить живое воплощение мира, из-за Неба на долгое время забывшее про теплоту и терзаемое фанатичной жестокостью людей, было подобно тому, как можно любить женщину, которая долгое время хотела мужской близости, но не могла получить её. И когда усталый, полностью опустошённый любовными утехами певец засыпал рядом с Лайлой, то он многократно назвал себя дураком за то, что не обратил на эту девушку внимания раньше. Глупое пренебрежение и жалость к убогой сначала, недоверие после того, как она применила свой Дар. Можно было назвать ещё множество причин. Но ни одна из них не была бы уважительной. Тильво не понимал, не видел и не хотел любить живое воплощение мира, которое открывало перед ним свою душу.

— Ты готова? — спросил Тильво Лайлу.

— Да, — тихо ответила она.

Певец встал со стула и посмотрел на девушку. В её глазах полыхало ослепительно белое пламя. Из-за него у Лайлы даже не было видно зрачков. В девушке теперь сосредоточилась вся Сила, забранная ей у духов. Тильво даже казалось, что она одним движением руки может разрушить эту башню.

— Одэнер, ты готов? — спросил Тильво, зная, что с другой башней теперь держится постоянная связь.

— Я и посвящённые готовы, — раздался отовсюду голос Одэнера.

— Тогда начинаем.

Тильво вновь вернулся к стулу, поставленному отдельно от стола. На нём лежала расчехлённая дайла. Башня. Стул. Дайла. Неужели все так просто? И они вместе с Лайлой терпели столько лишений, чтобы он сыграл в этой башне свою главную песню. Да, с виду всё выглядело именно так. Но на самом деле, едва Тильво начнёт петь песню, в которую он вложит почти всю имеющуюся у него Силу, Небо атакует воплощённая душа мира и Одэнер. Но этого никто не увидит, и никто об этом не узнает. «Вздор! Все эти мысли чепуха! Надо сосредоточиться», — сказал сам себе Тильво и, сев на стул, взял в руки инструмент.