Элеонора Раткевич: Меч без рукояти

– Долг дружбы свят, – медленно выговорил Хэйтан, выбирая самые подходящие слова – выражающие все и не выражающие ничего. – И поистине прискорбно, если выполнить его нет возможности.

Лицо гостя закаменело. Он не знал, в каком смысле истолковать слова Хэйтана – как согласие или как отказ.

– При всем моем искреннем почтении к высокородному господину, – склонил голову Хэйтан, – я вынужден заметить, что вы не в силах дать этому отпрыску поистине достойного рода столь же достойное воспитание, которое вооружило бы его против жизненных тягот.

Гость прислушивался к словам Хэйтана очень внимательно, чтобы не прозевать скрытый в них намек. Однако Хэйтан сделал столь недвусмысленный упор на слове “вооружить”, что и дурак бы понял – а молодой гость отнюдь не был дураком.

– Воистину так, – улыбнулся гость. – Признаться, я и сам так считаю. Моя заветная мечта – отыскать тех, кто мог бы позаботиться об этом мальчике как должно.

– Полагаю, мои воины воспитаны не худшим образом, – деланно чопорным голосом произнес мастер Хэйтан, веселясь в душе. Они с гостем уже давно поняли друг друга, но надо же и церемониал соблюсти.

– Я был бы счастлив, если бы мальчик получил хоть вполовину столь же высокодостойное воспитание, как ваши несравненные воины, – поклонился гость.

– У Ночных Теней не принято делать что бы то ни было вполовину, – позволил себе усмехнуться Хэйтан. – Мальчик получит все, что нужно, дабы ему не пришлось беспокоиться о чести своего имени или о хлебе насущном.

Гость судорожно сглотнул. Значит, понял. Принять на воспитание сына опального ссыльнопоселенца даже и для Ночных Теней небезопасно. А вот усыновить приблудного бродяжку, едва не замерзшего насмерть в метель, – совсем другое дело. Гостю не придется беспокоиться об оплате этой услуги – когда мальчик станет одним из воинов клана, он и сам отработает свой хлеб. Вот только пожелает ли гость такой судьбы сыну своего друга? Что ему дороже – честь покойного или жизнь его сына?

– Если мастер изволит заняться воспитанием этого мальчика, – после недолгого молчания выговорил гость, – я буду совершенно спокоен за его будущее.

А в здравом смысле тебе не откажешь, дорогой гость! Что ж, будь по-твоему. Уж если твой ум взял верх над вельможной спесью, отказа тебе не будет.

– Вино сюда, – негромко распорядился Хэйтан, – и три чаши… нет, четыре.

Мальчишка, еще не прошедший первого посвящения, в чьи обязанности входило прислуживать за столом, помчался исполнять приказ. И нескольких минут не прошло, как на столе возник кувшин вина и четыре чистые чаши для совершения обряда.

Хэйтан, как и положено, налил вино в чашу гостя – кровь, переходящую в клан Ночных Теней, следовало возместить кровью земли, как велит обычай. Когда же гость поднес чашу к губам, Хэйтан плеснул немного вина в четвертую чашу и вылил вино в очаг – ибо по праву эта чаша предназначалась тому, кто уже не может ее пригубить. Отцу мальчика.

– Приведи кого-нибудь из старших учеников, – велел Хэйтан, когда он и новоиспеченный ученик, в свою очередь, испили вина. Все тот же мальчишка выбежал из комнаты и вернулся с высоким ладным парнем лет шестнадцати. Парень поклонился Наставнику и гостям и замер в ожидании приказа.

– Риттай, – произнес Хэйтан, – это новый безымянный. Покажи ему, где он теперь будет жить, и выдай ему новую одежду.

Мальчик встал, молча поклонился, старательно подражая движениям Риттая, и вышел вслед за старшим учеником. Ничего не скажешь, воспитан малыш отменно. Пожалуй, для Ночных Теней это не такое уж обременительное приобретение, как думалось Хэйтану поначалу. Может, и будет толк из мальчугана.

Хэйтан подошел к окну. Мальчик ковылял за Риттаем, стараясь не отставать. Что ж, он не только неглуп и наблюдателен. В присутствии духа ему тоже не откажешь.

– Чему меня здесь будут учить? – Нелепый этикет внешнего мира запрещал мальчику лично обратиться с вопросом к наставнику – но если бы он не спросил ни о чем у Риттая, Хэйтан почел бы его безвольным баловнем, привычным плыть по течению. Да, по части самостоятельности у мальчика тоже все в порядке.

– Боли, – ответил Риттай, не задумываясь. На свой лад он прав. Для восьмилетнего мальчика, урожденного жителя внешнего мира, основным в обучении окажется именно боль.

Мальчик поднял на Риттая сосредоточенный взгляд.

– Кажется, это я уже неплохо умею, – произнес он.

* * *

Именно эти давние слова и вспомнились мальчику, когда он ожидал своей очереди пройти – или не пройти – Посвящение в самом конце шеренги своих сверстников. Риттай оказался прав. За время своего обучения мальчик узнал много такого, о чем и не догадывался, – но наибольшее число сведений он почерпнул о том, что и как в человеческом теле может болеть. Вывихнутые суставы, растянутые связки, свыше сил натруженные мышцы, обожженная или обмороженная кожа… это не говоря уже о тех разнообразных ощущениях, которые причиняет удар, нанесенный должным образом в должное место. А еще говорят, что к боли привыкнуть нельзя! Тот, кто это изрек, наверняка не был Ночной Тенью, ни даже учеником.