Bruce Sterling - Маленький волшебный магазинчик

Он улыбнулся и показал на свой изысканный наряд.

– Я преуспевал, но одевался, как правило, не столь экстравагантно. Дело в том, что я принес все свои мирские богатства на себе. Я подумал, что это упростит наши расчеты.

Он достал пустой флакон.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – сказал мистер О'Беронн. Он внимательно разглядывал Джеймса, будто пытаясь заметить тончайшие трещинки в его психике или признаки нравственного разложения. – Вы, похоже, ни на день не постарели.

– О, не совсем так, – сказал Джеймс. – Когда я впервые пришел сюда, мне было двадцать, а теперь я вполне выгляжу на двадцать один, даже на двадцать два.

Он поставил флакон на прилавок.

– Может, вам будет интересно знать, – в ней оказалось ровно двадцать чайных ложек.

– И вы не пролили ни капли?

– О, нет! – ответил Джеймс, улыбаясь при этой мысли. – Я открывал ее только один раз в год.

– А вам не приходила в голову мысль выпить, скажем, две ложечки сразу? Или осушить флакон залпом?

– А что бы это дало? – спросил Джеймс.

Он начал стягивать с пальцев кольца, и они падали на прилавок с мелодичным звоном.

– Я полагаю, у вас сохранился запас Молодильной Воды.

– Сделка есть сделка, – недовольно проворчал мистер О'Беронн.

Он достал другой флакон. Джеймс ушел босиком, в одной рубахе и штанах, но с флаконом в руке.

Миновали 1870-е годы. Страна отпраздновала свое столетие. Железные дороги прошили континент вдоль и поперек. На улицах Нью-Йорка появились газовые фонари. Высоченные здания, каких никогда прежде не бывало, росли, как грибы. Только окрестности волшебного магазинчика не изменились.

Джеймс Эбернати возвратился. Теперь он выглядел на все двадцать четыре. Он передал права собственности на кое-какую недвижимость в Чикаго и отбыл с новым флаконом.

Вскоре после начала нового века Джеймс вернулся снова. Он приехал на паровом автомобиле, насвистывая мотивчик Сент-Луисской выставки и поглаживая нафабренные усы. Он подписал документ на передачу собственной машины, кстати, очень неплохой, но мистер О'Беронн особого энтузиазма не проявил. Старый ирландец с годами усох, и его руки дрожали, когда он отдавал свой товар.

Следующий промежуток времени был отмечен великой войной между мировыми империями, но Америку опустошения обошли стороной. Наступили двадцатые годы. И Джеймс вернулся с тяжеленным чемоданом, набитым быстро дорожающими акциями и ценными бумагами.

– Похоже, что вы никогда не в проигрыше, – дрожащим голосом заметил мистер О'Беронн.

– Все дело – в умеренности, – ответил Джеймс. – В умеренности и в солнечном расположении духа.

Он критическим глазом оглядел магазинчик. Качество рухляди заметно снизилось. Старые автомобильные детали валялись в лужах вонючей смазки по соседству с грудами отсыревших популярных журналов и катушками почерневшего телефонного провода. Совершенно исчезли экзотические шкуры, пакетики со специями, янтарь, слоновые бивни с каннибальской резьбой и многое другое.

– Надеюсь, вы не возражаете против новых флаконов, – прохрипел мистер О'Беронн, вручая ему один из них. У бутылочки были изогнутые стенки и машинной закупорки жестяная крышка с пробковым кружочком внутри.

– Трудности с поставками? – деликатно поинтересовался Джеймс.

– Это моя забота! – отпарировал мистер О'Беронн и его верхняя губа приподнялась в оскале.

Следующий визит Джеймс нанес уже после того, как закончилась еще одна война, известная своим неописуемым и почти невообразимым варварством. Магазинчик мистера О'Беронна был теперь забит армейскими излишками. Голые электрические лампочки висели над грудами гниющих армейских гимнастерок и резины.

Джеймс выглядел уже на тридцать. По современным американским стандартам его рост был несколько маловат, но это не бросалось в глаза. Он был в брюках с высоким поясом и белом льняном пиджаке с подставными плечами.

– Я не думаю, – прошамкал мистер О'Беронн вставными челюстями, что вам когда-нибудь хотелось поделиться этим. А как насчет жен, возлюбленных, детей?

Джеймс пожал плечами.

– А что с ними?

– Вы спокойно наблюдаете, как они стареют и умирают?

– Я никогда не дожидаюсь, пока они настолько состарятся, – заметил Джеймс. – В конце концов, я каждые двадцать лет должен возвращаться сюда и терять все, что у меня есть. Проще начинать каждый раз сначала.

– Никаких человеческих чувств, – с горечью пробормотал мистер О'Беронн.