Макс Фрай - Гнезда Химер. Хроники Хугайды

– А ты не боишься, что она и тебя попытается отравить? – усмехнулся я. – От некоторых вредных привычек очень трудно избавиться!

– Знаешь, я об этом тоже думала, – серьезно согласилась она, – и пришла к выводу, что ей это невыгодно. Что она будет без меня делать? Кому она нужна? Если замок достанется кому-то из моих дядюшек, ее тут же выгонят прочь: они до сих пор злятся на нее за эту неудачу с отцом, и за то, что она ему во всем призналась, а еще больше – за то, что она меня родила, я полагаю… Нет, мама – вполне ничего, но иногда ей начинает мерещиться, что она все еще юная и прекрасная хозяйка Хапс Дюэльвайн Гаммо, и ей тут все позволено… Вот так мы и живем, Ронхул Маггот! – неожиданно добавила она с такой изумительной иронией, словно рассказывала мне не о собственной жизни, а о каких-нибудь забавных болванах – героях новой кинокомедии, или просто о соседях…

– А что это за руи, о совете которых ты говорила? – с вялым любопытством спросил я. Не могу сказать, что мне было по-настоящему интересно, скорее это просто сработал условный рефлекс: спрашивать о значении любого непонятного слова.

– Ой, а ты и этого не знаешь? О чем же с тобой говорил Таонкрахт, если он не рассказал тебе самого главного? – искренне удивилась Альвианта. – Руи – это самые знатные люди в земле Нао, высшая каста. Я, например, из руи. Только руи может быть Вандом – и только после того, как его изберут прочие члены касты. И Великих Ранданов выбирают из руи…

– А Ванда именно выбирают? – Удивленно переспросил я. Вообще-то, к этому моменту я уже решил, что Ванд – это что-то вроде короля. А со слов Альвианты выходило, что Ванд – местный аналог президента.

– Ну да, выбирают, – кивнула она. – Но только руи, и только одного из своих. Это очень красивый ритуал, Ронхул, и мне жаль, что ты – не руи, и никогда не сможешь принять участие в этом обряде: чужим не разрешается при нем присутствовать, даже демонам… А есть еще хиурра, вторые по важности после руи: из них выбирают Эстєров. А третьи по значимости – шархи. Эти по большей части совсем голодранцы, но все-таки какая-никакая, а знать: из них выбирают Пронтов, к тому же, если бы не шархи, Ванд быстро остался бы без войска: с одними избалованными младшими сыновьями, э-руи-хагами и эхиурхагами, не очень-то повоюешь… Тебе еще интересно?

– Сам не знаю, – честно сказал я. – Мне все интересно – все понемножку…

– И ничего не интересно по-настоящему, да? – понимающе спросила она. – Знаешь, мне тоже! Всю жизнь ощущаю какое-то странное равнодушие, немного похожее на холод в сердце: как будто все, что со мной происходит – не на самом деле. Как будто я просто сплю, и все равно прийдется просыпаться – поэтому не стоит слишком интересоваться подробностями сна… У тебя тоже так?

Я неуверенно кивнул. Альвианта не переставала меня удивлять: какая-то гремучая смесь неправдоподобной, почти дикарской наивности и пронзительно ясного разума. Только что она с сокрушительной прямотой сформулировала мою основную проблему: мне всю жизнь не очень-то удавалось поверить, будто все, что со мной происходит действительно имеет какое-то значение – кроме, разве что, редких случаев, связанных в основном с физической болью, смертельной опасностью, и прочими неприятностями в таком роде…

Пожилая отравительница, тем временем, вернулась с ужасающих размеров подносом и принялась проворно расставлять на столе многочисленные блюда и кувшины. Потом она в очередной раз смерила меня подозрительным взглядом и неторопливо удалилась, демонстративно волоча за собой пустой поднос. Очевидно, мы должны были понять, какой он тяжелый, и посочувствовать несчастной старухе. Альвианта проворно вскрыла бочонок, небрежно отшвырнула крышку куда-то в дальний угол зала с восторженным воплем: Йох! Унлах! – и проворно наполнила одну из пустых глубоких мисок аппетитно пахнущей смесью из каких-то мелких кусочков, не поддающихся идентификации.

– Попробуй, Ронхул. Это солено-квашенная умала по-улльски, – торжественно сказала она. – Здесь, в земле Нао, никто так не готовит умалу. Можешь считать, что тебе повезло!

– Договорились: буду считать, что мне повезло! – миролюбиво согласился я.

Смесь оказалась чертовски вкусной, но, пожалуй, чересчур сытной. Я быстро понял, что буду ковыряться в своей миске до наступления ночи. Такая перспектива меня совершенно устраивала: кресло было удобным, мои ноги сладко ныли от усталости и пока не горели желанием снова накручивать занудные километры по лесной дороге, а прекрасная хозяйка дома казалась мне старинной подружкой – чем-то вроде бывшей одноклассницы. Довольно странно, если учесть, что она была обитательницей совсем чужого мира, в котором я провел чуть больше двух недель, и пока даже не начал понимать, как он устроен… Впрочем, одно разительное различие между нами все-таки существовало: пока я мучился над своей тарелкой, это хрупкое существо навернуло свою порцию с пугающей скоростью, удовлетворенно вздохнуло и потянулось за добавкой. Мне-то всегда казалось, что такие изящные барышни питаются чем-то вроде цветочного нектара, да и то в катастрофически малых дозах…