Артем Каменистый - Сердце для стража

Как навредить неуязвимому? Надо не его пытаться достать, а то, что ему дорого. Видимо, понадеялся, что второй страж не таким живучим окажется.

Нью лежала на песке, обхватив руками древко болта, глубоко вошедшего в правый бок. Рядом с девушкой присел Норп, поспешно отрывая от своей не первой свежести рубахи полосу. Девушка была в сознании, хотя взгляд выдавал, что еще чуть — и отключится. При виде меня даже изобразила что-то похожее на улыбку и тихо произнесла:

— Дан, ты жив.

— Свол… Эта сволочь выстрелила не в меня…

— Дан, пообещай, что не дашь Белоснежке умереть. Я не знаю почему, но чувствую, что она умрет со мной. Убьет себя. Не будет есть, пить. Обещай.

— Умрешь?! Брось о таком думать!

Нью наконец сумела почти нормально улыбнуться:

— Дан, может, врач из меня и не очень, но не настолько же. Это печень. Здесь такое не вылечить. Ты же сам знаешь.

Норп кивнул:

— Кровь с желчью. Она до вечера не доживет. Жаль.

Похолодев, я без сил опустился на песок, врезал по нему окровавленным кулаком:

— Нью! Прекрати! Ты будешь жить!

Подошел Татлос, с ходу вник в ситуацию и, как принято у местных, без тени тактичности подтвердил невеселый диагноз:

— Она умирает. Сэр страж, ей ничем не помочь. Наверху есть телега. Лошадей порвали твари, но можно самим до крепости дотащить. В ней ее и довезем с другими ранеными, а там наши женщины дадут отвар, от которого она заснет и не будет чувствовать боли. Спокойно отойдет.

Вот и все. Вся медицина аборигенов в несколько слов. Нью усыпят, как усыпляют кошек в моем мире. По-своему правильно: зачем затягивать страдания.

Вся местная медицина.

Вся местная…

Вся…

Нет! Не вся!

— Сердце! Мы убили кучу тварей! И вокруг много валяется! Неужели ни в одной нет сердца?!

— Если и найдется, то слабое, — ответил на это Татлос. — Твари-то какие? Простые. Это в убежищах бывают с черным, да и то редко. Ну и среди перерожденных случаются. Печень пробита, слабым сердцем не вылечить, что ни делай. Кровь разве что унять, но зачем? Все равно ведь помрет. Зачем лишнее мучение?

— Татлос, ты ведь здешний!

— Год всего здесь прожил: какой же я здешний?

— Все равно! Знаешь, где убежище?! Хоть приблизительно?!

— Да откуда мне такое знать? Как твари пришли, так мы за стены не выбираемся. Думаю, в горах у них логово, там пещеры есть. Хочешь найти, чтобы добыть черное сердце?

— Да.

— Искать убежище ты не один день будешь, если твари тебя раньше не найдут. А она умрет. Быстро умрет. Даже если болта из раны не вынимать, до темноты не протянет. Плохая рана. Смирись, Дан, она отправится в лучший мир. Она страж, а для стражей врата в рай всегда открыты.

— Слишком часто ей приходится по другим мирам ходить…

— О чем ты, Дан?

— Тварь… Нужна сильная тварь… Очень сильная тварь… Убежище…

Мне нужна тварь. Такая страшная, что даже в рейды не выходит, охраняя убежище. Или перерожденный, у них тоже частенько находят черные сердца. Или…

Тварь…

Жуткая тварь…

А ведь…

Да, это вариант.

Я даже не замечал, что иногда мыслю вслух. Здорово накрыло. Татлос и Норп уставились на меня не без опаски и помалкивали.

Или я очень умен, или полный идиот — не уверен в ответе.

Присев, погладил шелковистые волосы Нью. Ей, наверное, было очень больно, но среди женщин бывают те еще загадки: никогда не знаешь, о чем они сейчас думают.

Вот и Нью не погрузилась в себя, а произнесла неожиданное:

— Дан, извини.

— Почему ты все время извиняешься?

— Я не осталась в деревне. Пошла со всеми. Я думала, что так будет лучше. Не знаю, о чем вообще тогда думала. Я боялась за тебя. Очень глупо получилось.

— Не бойся. Ничего не бойся. За меня тем более. Полежи, за тобой присмотрят. Терпи. Я ненадолго уйду.

— Куда?

— Принесу лекарство, которое тебя вылечит.

— Какое?! Что ты задумал?! Дан, я все слышала! Ни ходи никуда!

— Раз ты все слышала, то знаешь, что если ничего не делать, то ты умрешь.

— Я и так умру.

— Нет. Средство есть.

— Ты же слышал: не найти такого средства. Не ходи в холмы.

— В холмы? Даже не собирался.

— Тогда что ты задумал?

— Сказал же: принесу лекарство.

— Да не нужно мне твое лекарство!

— Не горячись, тебе вредно волноваться. И не решай за всех. Ты не только за себя в ответе, но и за Белоснежку. Ведь не хочешь ее смерти?

— Нет. Но ты же о ней позаботишься?

— Нет, Нью. Птица умирает вместе со своим стражем.

— Ты не можешь этого знать.

— Но знаю. Я однажды нашел стража. Его звали Буонис. Птица осталась с ним. Перья и несколько косточек.