Тамора Пирс - Сказка драконицы

Из пещеры тянулся легкий дымок, и я обоняла запах мятного чая. Были и другие запахи, забивавшие вонь мусора: чеснок, лук, имбирь… Присутствовало и еще кое-что, памятное мне по тем временам, когда Дайне рожала моих человеческих братца и сестричку, — запах материнского молока. Афра кормила грудью ребенка. Значит, прямо сейчас она никуда из пещеры не двинется.

Я попятилась прочь от входа, потом остановилась. Мне не хотелось оттуда уходить — хотелось лежать и лежать на теплом, дышащем камне. Я ничего не могла понять. Я что, ящерица какая, чтобы проводить жизнь в дремоте на обогретом солнышком валуне?

Сделав усилие, я велела себе прекратить «валять дурочку» (излюбленное выражение Дайне) и вернулась к своему узелку. Забрала из него кое-какую еду и отнесла ко входу в пещеру. Мое приношение состояло из небольшой головки козьего сыра, оливок, фиников и нескольких хлебцев.

Сделав это, я забралась в укрытие, под козырек холодного черного камня. Отсюда было не так хорошо слышно, что делалось в пещере, но черный камень, по крайней мере, странных мыслей мне не навевал. Я укрепила свое заклятие защитных цветов и принялась ждать.

Довольно скоро послышались шаги, и Афра подошла к устью пещеры. Оставаясь невидимой, я приподняла голову. Вот молодая женщина вышла на свет, уверенная, что никто не проник в тайну ее убежища среди скал. Она шагала так уверенно, что чуть не наступила на мой подарок и заметила его лишь в последний момент. А заметив — отскочила внутрь пещеры и вновь исчезла в тени.

Я ждала. И Афра вернулась — крадучись, словно напуганное животное. В обоих кулаках у нее было по камню. Она поводила головой из стороны в сторону, ловя малейшие звуки.

В отдалении слышался топоток деревенских коз и овец, которых пастухи выводили на пастбища. Вот вспомнил о своих утренних обязанностях голосистый петух. Он громко выкрикнул свое имя, и целый хор других петухов ответил ему.

Взгляд Афры все чаще обращался к узелку со съестным. Я спрашивала себя, было ли ее обоняние столь же убогим, как у большинства людей, или она, по крайней мере, чувствовала аромат сыра?

Мысленно я обругала себя за то, что не додумалась принести горячего мяса. Уж его-то она бы точно учуяла!

Но вот Афра облизнулась. Ага! Значит, запах сыра коснулся-таки ее ноздрей!

Медленно-медленно она опустила наземь свои камни. Потерла одну о другую ладони, посылая свой дар в кончики пальцев… Стало быть, пускать в ход магию без определенных движений она не могла. Значит, для сколько-нибудь серьезных деяний должна будет вычерчивать в воздухе знаки. А для еще более внушительной магии ей потребуются особые травы, масла или камни. Имелись ли они у нее? Вот бы знать…

Я не ошиблась: Афра вычертила перед своим лицом охранительный знак, и я наконец-то сумела разглядеть цвет ее дара. То, что я увидела, едва не заставило меня изумленно присвистнуть. Знак Афры лучился бледно-голубым светом с явственной зеленой каймой! Ни один из моих человеческих друзей двуцветной магией не располагал — за единственным исключением папы. Книги Нумэра рассказывали о подобных людях, но сам он ни одного не встречал. То-то он обрадуется встрече с Афрой — когда я ее приручу!

Тут я задумалась, а не позаимствовала ли она силу у своего малыша? Это, кстати, вполне объясняло, почему она так легко проскакивала магические заслоны, непроницаемые для деревенских мальчишек.

Довершив заклинание, Афра отправила его в полет. Оно накрыло еду и расползлось по поверхности, чтобы сразу впитаться и пропасть из виду. У меня аж чешуи на загривке поднялись дыбом! Оставалось только надеяться, что заклятие не испортит еду! Сыр, по крайней мере, некоторые виды волшебства переносил с большим трудом.

Афра выжидала, с прежней настороженностью озираясь кругом. Потом стремительно метнулась вперед, схватила съестное и тотчас удрала обратно в пещеру. Видимо, спокойное исчезновение охранительного заклятия убедило ее, что в свертке не было заключено никаких враждебных воздействий. Я больше не могла ее видеть, но слух явственно донес мне, как она жадно сунула горсть пищи себе в рот и принялась жевать. Она продолжала торопливо есть, я же вытащила из своего узелка остатки похищенного. Нам с Дайне приходилось заботиться об изголодавшихся живых существах, поэтому я, к сожалению, знала, что сейчас будет. Если честно, я очень надеялась, что у Афры хватит ума не набивать живот всем сразу, но, увы, я ошибалась. Я втянула когти на задних лапках, чтобы ни единым звуком не выдать себя, положила у входа свое следующее приношение и быстренько смылась.