Лиз Уильямс - Дайерфеллский дракон

Победа над драконом — задача не из простых. И может выясниться, что прямо в лоб она не очень-то решается. Да и дракон может оказаться едва ли не самой незначительной из ваших проблем!

Британская писательница Лиз Уильямс печаталась в «Interzone», «Azimov's Science Fiction», «Visionary Tongue», «Subterranean», «Terra Incognita», «The Mammoth Book of New Jules Verne Adventures», «Strange Horizons», «Realms of Fantasy» и других изданиях. Ее рассказы составили сборник «The Banquet of the Lords & Other Stories». В числе книг писательницы одобрительно встреченные критиками романы «The Ghost Sister», «Empire of Bones», «The Poison Master», «Nine Layers of Sky», «Расследование ведет в Ад» («Snake Agent»), «The Demon and the City», а также «Darkland». Самые свежие на сегодняшний день работы писательницы — «The Shadow Pavilion» и «Winterstrike». Лиз Уильямс живет в Брайтоне, Англия.

Он не выдыхал огня, не было видно и ужасных когтей. Он лежал, аккуратно обвив холм, так что длинная голова находилась у самой вершины. Забавно, но громадную тварь нелегко было рассмотреть в сумерках. Только общие очертания гибкого, как кнут, тела, сужавшегося к раздвоенному хвосту. Я с облегчением убедился, что мы находились ближе к хвосту, чем к голове. Стоило об этом подумать, как у вершины холма заблестел зеленый огонек глаза, подобный изумрудной звезде.

Я ткнул Парча локтем.

— Похоже, это и есть дракон, о котором ты говорил.

— Тише, государь Сигне, прошу тебя, тише! У этих дьяволов слух точно у охотничьих псов.

Я с толикой презрения отметил про себя, насколько взвинчен был Парч. Со своей стороны, я заранее позаботился произнести заклинание сокрытия — слишком мелкое и элементарное, чтобы привлечь внимание использующего магию существа. Соответственно, дракон не мог уловить наши голоса, но Парч слишком разволновался и не слушал меня. Его пухлое лицо пошло пятнами, глаза бегали, на лбу выступил пот. Я напомнил себе о необходимости снисхождения. Еще там, в особняке, мне стало ясно, что Джон Парч, дворецкий девятого герцога Дайерфеллского, человеком действия отнюдь не был.

Червь между тем завозился, вероятно заметив неосторожную дичь где-то в долине. Присмотревшись к движениям змеиной головы, я понял, что дичью были не мы. Мы-то пребывали в полной безопасности под охраной густых кустов и заклятия. Парч, однако, был до того перепуган, что я стал опасаться — не выкинул бы он какую-нибудь глупость. Соответственно, я предложил предпринять стратегическое отступление, и Парч с готовностью согласился.

Я приехал в Дайерфелл в конце лета, ночью, под луной, несшейся в облаках. Особняк с принадлежавшими ему деревнями располагался немного южнее моего собственного дома в Бернблэке, в нескольких днях пути. Когда, подъезжая к особняку, я перевалил гряду невысоких холмов, между снопами на полях мелькнули и спрятались духи зерна. Луна золотила их кожу, нечесаные волосы развевались за спинами. Живые изгороди были, точно звездами, усеяны розами, по склонам темнел буковый лес. Все названия что-нибудь означают. Название моего дома значило «черная гарь», Дайерфелл — «жуткий холм». Подъезжая к особняку, я невольно подумал о том, насколько все здесь не соответствовало названию.

Я никогда раньше не встречал девятого герцога, Ричарда Портлоиса. Только знал, что имение было пожаловано его предку королевой Луной, потомком которой была наша нынешняя государыня, Аойфе. Феи живут долго; между Луной и Аойфе правила всего одна королева, так что Аойфе, вполне возможно, помнила первого герцога. Тем более что он, по слухам, не единожды спускался в полости холмов Альбиона; рискованное мероприятие, на которое отваживаются лишь самые продвинутые волшебники. Или безрассудно отважные. Я задумался об этом, сидя в седле. Герцог нанял меня для какого-то дела, о котором прямо не говорилось — только намеками. С другой стороны, от Аойфе вот уже три месяца не было никакой весточки. Правда, и я в Лондоне целый год не бывал, но это дело обычное. У королевы была милая привычка надолго бросать меня в Бернблэке совсем одного, а потом щелкать зеленоватыми пальчиками — и ждать, чтобы я примчался бегом. Большинство придворных давно привыкли к этой манере, но я-то — ведущий волшебник не слишком знатного происхождения — придворным являлся постольку-поскольку. Я и теперь слышал голос Аойфе, звеневший, как льдинки на ветру: «Слишком много ты думаешь, государь мой Сигне!» — и ее смех, льдисто-веселый.

Может, оно и так. Но я выжил, когда очень многим вокруг меня выжить не удалось. Если это был результат привычки думать, я ее не намерен бросать.