Лиз Уильямс - Дайерфеллский дракон

Три златовласки безропотно удалились в дом, а мы с Портлоисом провели следующий час за элем и хлебом, строя планы. Мне было не вполне очевидно, с какой стороны искать подходы к червю. Я никогда прежде не имел дела с драконами, но Портлоису об этом рассказывать не собирался. Будучи магом, привыкаешь с большим разбором говорить о своем опыте. И особенно о тех областях, которых он не охватывает.

— Перво-наперво следует изучить тварь, — сказал я герцогу.

— Вполне согласен. Как тебе наверняка известно, в течение дня они предпочитают прятаться под землей, появляясь лишь когда сумерки окутывают землю.

Тут он был прав. Сколько бы молва ни связывала драконов с огнем, это вовсе не солнечные существа. Они предпочитают тень, из которой была вызвана их бесплотная сущность. Я уже подумывал, чтобы найти гнездо дракона и сжечь его, подгадав к полудню. Однако сперва следовало понять, с чем именно мы имеем дело.

— Я отправлю с тобой моего дворецкого, Парча, — сказал герцог.

— А я пока что хотел бы повнимательней осмотреть твои владения, всю местность.

— Я об этом позабочусь.

Пока он заботился, я улучил время еще побродить по Дайерфелл-холлу. Отделанные дубом коридоры с наклонными столбами света из окон привели меня в заставленную книгами комнату, где на небольшом столе я увидел астролябию. Я коснулся ее рукой, и планеты послушно завертелись по своим орбитам.

На другом конце комнаты виднелись невысокая лестница, площадка и закрытая дверь. Все пахло пчелиным воском и стариной. Я уже хотел выйти и вернуться в гостиную, когда послышался голос:

— Кто здесь?

Он раздавался из-за двери. Я подошел и ответил:

— Меня зовут лорд Сигне.

— А-а, тот самый волшебник?

«Тот самый». Достаточно лестно.

— Так точно, — сказал я.

— Входи, государь Сигне.

Я открыл дверь, оказавшись в длинной комнате, и заморгал, ступив прямо в солнечный луч. Я наклонил голову, пряча глаза от яркого света, и, когда зрение восстановилось, увидел, что комната была вся в зеркалах, легонько покачивавшихся на сквозняке. Одно из этих зеркал и бросило слепящий блик мне в лицо. У дальней стены стояла кровать, а на ней я увидел невероятно тучную женщину.

— Я — леди Портлоис, — сообщила мне женщина. У нее был хорошо поставленный, даже гипнотический голос. Она протянула мне руку, и я подошел. — Я о тебе наслышана.

Я ответил:

— В хорошем смысле, надеюсь?

Госпожа Портлоис улыбнулась, и между обширными щеками сверкнули белые зубы. Я отчетливо видел, что при всей ее нынешней толщине когда-то это была очень красивая женщина. Большие ореховые глаза, привлекательная фигура, еще угадывавшаяся под слоями сала… Я задумался, на что ей были все эти зеркала.

— Более-менее, — сказала она. — Ты же фаворит ее величества?

«Фаворит» на самом деле не было точным определением.

— Ну, — сказал я, — королева Аойфе по доброте своей в самом деле оказала мне несколько незначительных милостей.

— А Ричард тебя пригласил по поводу нашего дракона?

Она была толстухой в домашнем чепце, не способной даже подняться с постели, но что-то в ней все более привлекало мой интерес.

Я спросил:

— А что тебе известно о драконах?

— Лишь самые обычные вещи. Они воруют скот и время от времени требуют себе девушек.

— Такие требования уже были?

— Нет еще. Мои падчерицы не любят меня, государь Сигне, да ты и сам уже заметил, наверное. Ты удивишься, но я-то их очень люблю. Их единственный грех передо мной, если это вообще можно назвать грехом, в том, что они никак не могут забыть свою мать. Ну и еще им, как многим юным, свойственна некоторая черствость.

— Да вы само прощение, — сказал я, припомнив кислое выражение личика Мэй, когда та упомянула о мачехе.

— Первая леди Портлоис была красавицей, — проговорила толстуха. — Зато и яда в ней было как в хорошей змее. Счастье Ричарда, что он так рано утратил ее. Девочки, правда, были в то время еще совсем малы. Они видели только красоту своей матери и ее ласку. Когда три года назад Ричард взял меня в жены, я была совсем не такой, как теперь. — Тут у нее вырвался угрюмый смешок. — Иногда мне кажется, будто я приняла на себя всю горечь этого несчастливого дома и от нее-то меня раздуло, как жабу.

Я согласился:

— Случается и такое. А ты, похоже, знакома была с прежней леди Портлоис?

— Еще бы мне ее не знать, я же ее двоюродная сестра! Она и в детстве была точно такой же, как потом. Первая предложит какую-нибудь каверзу, а когда взрослые все обнаружат — тотчас в слезы, и губки дрожат, и знай на других валит.