Евгения Гордеева - Ошибка. Мозаика судеб

- И чего мне тут ожидать? Ревнивого бодучего барана или оголодавшего волка? Кстати, а почему это я есть не хочу столько времени?

***

Оракул молчал. Ни слёзы, ни мольбы, ни угрозы на него не действовали. Или он действительно не знал того, что хотела услышать от него измученная женщина, или не желал ей ничего говорить. Сколько раз она уже приходила к нему? И не вспомнить. А ведь он не один предсказатель в необъятной Элави. Значит, и другие не могут облегчить её страданий, дать надежду, сказать то единственное, что может возродить её к жизни.

- Покинь меня...

- Это всё, что ты можешь мне сказать, Уль-Диан?! А как же всплеск силы, который я почувствовала?

- Тебе показалось!..

Оракул больше не стал слушать посетительницу. Отвернувшись от неё, Уль-Диан всем своим видом демонстрировал отрешение от житейских забот и проблем, устремив свой взор в мировое пространство. Й'ола ещё какое-то время постояла в гроте, пытаясь развернуть обстоятельства в свою пользу, но, как всегда, в минуты сильных душевных переживаний ей этого сделать не удалось. Или Оракул был гораздо сильнее её.

Не получив ответа на свой единственный вопрос, женщина покинула грот. Она чувствовала, как Оракул смотрит ей в спину, забыв о космических далях. Что взгляд этот полон сострадания, но, если она обернётся, то не увидит этого сочувствия. Уль-Диан успеет принять свой отрешённый вид, снова уставится в равнодушное небо такими же равнодушными глазами, и будет изображать, что поглощён общением с Абсолютом. Что ж, на это он имел полное право. Никто её сюда не заманивал и ничего не обещал. Сама просила...

- Й'ола?

Знакомый голос остановил спускающуюся по склону женщину. Услышать его здесь она никак не ожидала. Зачем старая приятельница пришла к Оракулу? С её-то возможностями?

- Пряха? Ты здесь? - грустная улыбка появилась на лице молодой женщины. - Зачем?

- Должок зашла вернуть.

- Должок?

- Старая история. Поспорили мы как-то с этим самовлюблённым выскочкой, что если свести в одну точку счастливое стечение обстоятельств, сто процентную вероятность события, везение, удачу и фарт, то обязательно найдётся человек, который не сумеет этим воспользоваться, и, не только упустит свой шанс, но обернёт всю эту благодать против себя. Это, разумеется, моё мнение!

- И он тебя оспаривал?

- С пеной у рта! Ну, скажи ты мне, как может теоретик оспаривать практика?

- Так ты выиграла?

- Разумеется! Вот и пришла долг отдать.

- Погоди... Но, раз ты выиграла, то почему долг на тебе?

- Ой, ты не поверишь... - Пряха скромно потупила глазки и даже чуть порозовела. - Это, конечно, чистой воды ребячество, но спорили мы... на щелбаны!

Й'ола, не смотря на своё угнетённое состояние, улыбнулась. Кто бы мог подумать, что Оракул и Пряха Судьбы время от времени дурачатся, выдумывают глупые споры, да ещё на щелбаны!

- И какие у тебя доказательства?

- Император Плаут...

***

Гедеон потерял концентрацию лишь на мгновение, и этого стало достаточным, для того чтобы бесконечная секунда закончилась и время потекло по своим нормальным законам. Граф хотел повторить манипуляцию, но понял, что силы его на исходе, так как время ему пришлось держать не только в этом мире, но и в неком подпространстве, в котором оказались три человека, бездыханные тела которых сейчас лежали у его ног. Гедеон точно знал, что там находятся Плаут и Гадриан, а бородатый старик является проводником между этим пространством и тем. И ещё он знал, что старику нужна его помощь, за которую потом он сам может пострадать. Ненависть императора к людям, владеющим магией, была понятна, но абсолютно не оправдана. Правители государств погибают не своей смертью сплошь и рядом, и часто в этом виноваты военные. Так что теперь, искоренить класс воинов под корень? Но, у императора своя голова на плечах... пока, и его задача сохранить эту голову в целости и сохранности, даже под угрозой последующих за этим неприятностей, а возможно - репрессий. Дал ведь когда-то слово оберегать...

328 год правления династии Румов

Условия для жизни в обители были довольно аскетичными, но после долгой дороги привередничать путникам не приходилось. Кое-как отмывшись от дорожной пыли, Эйрл рухнул на жёсткий лежак и тут же провалился в тяжёлый, полный кошмаров, сон.

Его снова преследовали кровники, а он никак не мог от них оторваться. Страх гнал его всё дальше и дальше, заполняя мозг одной единственной мыслью о спасении. Но не о себе думал Эйрл, а о маленьком сыне, привязанном к его груди шалью Й'олы. Малыш терпеливо сносил темп погони, но как долго он будет молчать, молодой отец не имел ни малейшего представления. Голод и мокрые пелёнки заставят сынишку подать голос и потребовать восстановления комфортных условий. И тогда спрятаться, затаиться, не дать себя обнаружить будет практически невозможно.