Джон Норман - Король

Она услышала позвякивание сбруи справа и увидела, что едущий рядом солдат на мгновение придержал лошадь, вглядываясь в ее лицо.

Она подняла голову.

Как откровенно мужчины смотрят на женщин, которых считают рабынями, думала она.

Ее нежное, прелестное лицо было почти скрыто, окружено пышным мехом капюшона.

Солдат оказался симпатичным парнем. За последние несколько недель мужская привлекательность стала иметь для блондинки большое значение.

Она слегка заворочалась в мешке под двумя широкими кожаными ремнями — один из них проходил повыше ее колен, другой возле талии.

Солдат пришпорил лошадь.

— Ты быстро учишься, белобрысая тварь, — произнесла сидящая рядом девушка.

Блондинка смутилась, но тут же почтительно ответила:

— Да, госпожа.

— Будь осторожна, рабыня, — продолжала соседка. — Ты рабыня, и мужчины могут захотеть подразнить тебя и сделать все, что они только пожелают.

— Да, госпожа, — так же почтительно повторила блондинка.

Она вновь заворочалась в меховом мешке. Повертела головой, пытаясь стряхнуть налипший на ресницы снег о края капюшона. Она чувствовала свою наготу внутри мешка, которая могла бы возбудить мужчин, но блондинка не желала признаться самой себе, что она испытывает все большее возбуждение, которое охватывает ее, как пламя — лист бумаги, что она становится совершенно беспомощной, а ее страсть так сильна и неукротима, что отрицать или стараться скрыть ее совершенно невозможно.

Она решила, что испытывает такие же чувства, какие может ощущать рабыня, с мольбами ползущая к своему хозяину.

«Я куплю и продам их всех», — твердила себе блондинка.

Внутри мехового мешка она ощущала диск на цепи, висящий на ее шее. Она сдвинулась, и диск стукнул по цепи. Блондинка не могла даже дотянуться до него.

«Интересно, что это значит — на самом деле быть рабыней», — думала она.

Колонна продолжала двигаться своей дорогой. Небеса потемнели, с них по-прежнему валил густой снег.

— Мясо скоро будет готово, — сказал Ульрих, — и тогда начнется дележка.

Великан кивнул.

Под столом, слева от великана, послышалась еле заметная возня. Там, головой вниз, лежала маленькая, красиво сложенная рабыня, запястья которой были связаны за спиной, правое поверх левого, а веревка от них тянулась к скрещенным щиколоткам, перехватывая их. Связанную рабыню звали Ята.

Великан осторожно прикоснулся к ней.

Рабыня вздрогнула, как от испуга.

— Молчи, — приказал великан.

— Да, господин, — прошептала она.

Он убрал руку.

Он стал размышлять, почему рабыня так встревожена — вероятно, она лучше понимала суть этого пиршества.

Огонь в очаге, глубокой длинной яме в центре зала, теперь горел ярко и ровно.

Кабана медленно и плавно поворачивали на вертеле.

Соблазнительный аромат жареного мяса наполнял зал.

Но люди казались напряженными и хмурыми.

Будь сейчас другое время и происходи все в другом месте, думал великан, все они были бы гораздо более дружелюбными и веселыми.

Но дело происходило в зале отунгов.

Может быть, стоит заставить рабыню танцевать перед ними? Может, это им понравится?

Она не разбиралась в тонкостях танцев рабынь, но была красива и, как всякая женщина, умела грациозно и соблазнительно двигаться. Даже при своем невежестве она смогла бы произвести впечатление на этих пропавших, смущенных, побежденных, одиноких, безнадежно угнетенных воинов, которые могли бы на далеких планетах после ряда успешных походов вспомнить старинные песни, увидеть, как сияют звезды, а после падают к их ногам вместе с другой добычей, в том числе и такой вот живой, нежной и изящной. Разумеется, она будет повиноваться немедленно и беспрекословно. Он сам недавно убедился в этом.

Но каким-то шестым чувством великан понимал, что сейчас находящиеся в зале мужчины не склонны воспринимать такие развлечения, какими бы приятными они ни были.

— Какая доля предназначена герою? — спросил великан.

— Правая ляжка, — объяснил Ульрих.

— Того, кого вы назовете, Урта объявит королем?

— Да, — кивнул Ульрих.

— Как это делается?

— Он рассудит спор, состязание или бой, если таковой состоится, — произнес Ульрих, — и присудит победу. Обычно сделать это бывает просто — из знатных отунгов или их борцов к концу боя у помоста остается только один.

— Но кто-то должен назвать победителя?

— Да, — согласился Ульрих. — Если это знатный отунг, он и будет годовым королем. Если это борец знатного отунга, тогда королем будет его господин.