Джон Норман - Капитан

— Они ничего не значат, — ответил Отто. — Это всего лишь желания рабыни.

Он отвернулся.

— Не надо относиться к нам так жестоко! — закричала она.

— К нам? — удивленно переспросил он.

— К рабыням, — пояснила она. — Вы не знаете, что значит быть женщиной и рабыней. Вы не знаете, что значит быть в рабстве — просто быть имуществом, принадлежать кому-то. Вам не понять, какими беспомощными делает нас это чувство, и в то же время свободными и жаждущими. Думаете, мы не знаем, что значит наше клеймо и ошейник? Думаете, нам непонятно, для чего вы приказываете нам одеваться так, как мы одеты? Разве вы не можете понять, что это ранит нас до глубины души, воспламеняя наши чувства? Неужели вы не видите, с каким отчаянием мы повинуемся, любим и служим, чтобы стать самыми совершенными из женщин, чтобы о нас помнили наши хозяева, чтобы мы сами познали себя и достигли вершин желания и экстаза? Неужели вы не понимаете, как долго мы возвращаемся к самим истокам нашего бытия, к миру, где нас кормили, к миру кремней, молотов и плетей? Неужели вы никогда не слышали, как бьются, плачут и стонут девушки в своих конурах, как они жаждут прикосновения мужчины? Думаете, другие женщины способны прийти в то возбуждение, в котором постоянно находятся рабыни? Нет, вы не знаете, что такое бояться продажи, знать, что ты должна угодить, бояться плети, знать, что ты принадлежишь! Я молю хотя бы об одном прикосновении своего хозяина, а он даже не смотрит на меня! Отто повернулся к ней.

— Я молю о снисхождении, — сказала она.

— Ты недостойна его, — возразил Отто, — об этом свидетельствуют твои слова и поступки.

— Даже самые низкие и недостойные из рабынь имеют право умолять господина, чтобы он коснулся их!

— И ты сделаешь это? — спросил Отто.

— Да, господин, да!

Отто взял из ее рук бокал и поставил его на поднос.

— Странные слова из уст той, кто прежде была судебным исполнителем на Тереннии.

— Это было слишком давно, господин, — возразила рабыня. Она дотронулась до ошейника и слегка подергала его. — Смотрите, господин — сейчас я только ваша рабыня.

— Верно, — сказал он.

Он оглядел ее соблазнительно прекрасное тело.

— Не отсылайте меня, господин, — попросила она.

— Неужели так ведет себя та, кто некогда была судебным исполнителем на Тереннии? — усмехнулся он.

— Конечно, если та, кто была судебным исполнителем на Тереннии уже тогда была рабыней, умело скрывая то, что больше ей не позволено скрывать — ибо теперь ее рабство подтверждено для всех и оправдано законом.

— И тебе не стыдно? — спросил он.

— Нет, господин, рабыням не позволено стыдиться.

— Очевидно, ты уже не свободная женщина.

— Да, господин.

— Ты хотела бы любить, служить и повиноваться?

— Всем сердцем, изо всех сил! — крикнула она.

— Ты лжешь!

— Нет, — заплакала она. — Неужели вы не видите, как я изменилась, что теперь я в ошейнике и беспомощна перед тем, кому принадлежу? Вы мой хозяин, и я люблю вас!

— Лживая шлюха, — фыркнул он.

— Тогда проявите свою ненависть, накажите меня! — потребовала она. — Привяжите и побейте меня, если вы хотите! Но не пренебрегайте мною — это так жестоко! Неужели я вам ни капельки не нравлюсь? — тихо добавила она.

В ответ он только прорычал.

— Господин! — испуганно отозвалась она.

— Да, ты нравишься мне, сука! — закричал он. — Неужели ты думаешь, что я бы не проехал тысячу лиг, чтобы накинуть веревку на твою шею и привязать тебя к стремени? Неужели ты считаешь, что я не пошел бы за тобой, как привязанный, если бы не увидел тебя на улице и не нашел бы твой дом и не вошел бы туда, чтобы украсть тебя? Думаешь, я бы успокоился, пока не увидел тебя у своих ног, на цепи? Да я готов был бы сокрушать стены и покорять города, сражаться в одиночку с целыми армиями, лишь бы завладеть тобой!

— Завладеть мной! — воскликнула она.

— Да, — решительно заявил он.

— Господин! — радостно вскрикнула она.

— Но я узнал, кто ты такая, — продолжал он, — мне известно, как ты низка, недостойна и коварна!

— Тогда покорите меня, как своего врага! Покажите, что я побеждена!

— Сука!

— Вы — варвар. Думаете, я не знаю, за кого вы принимаете женщин Империи? За добычу, за тварей, достойных быть только рабынями!

— Откуда ты можешь это знать?

— Думаете, рабыням не известно, кто по праву является их хозяином и что они ждут от него?

Отто сурово смотрел на нее.

— Я ваша, — сказала рабыня. — Прошу вас, отнеситесь ко мне со всей жестокостью. Я умоляю об этом!