Джон Норман - Вождь

— Он смотрит на вас так, будто вы обычная рабыня, — заметила соседка.

— Вероятно, желает купить меня, — сухо пошутила судебный исполнитель.

— Почему бы и нет, если он способен доставить вам удовольствие?

Судебный исполнитель предпочла не отвечать на это замечание — ее привела в ярость сама мысль о том, что ее могут купить.

— Вероятно, он просто свяжет вас, заткнет рот и унесет, — улыбнулась соседка.

— Может быть.

— Он хочет вас, — настойчивым шепотом повторяла она.

— Пусть хочет, сколько ему угодно, — ответила судебный исполнитель.

— Вы не стали бы говорить так, если бы стояли перед ним на коленях, обнаженной, со связанными руками, — возразила соседка.

— Прошу вас, перестаньте!

— И вы бы стали его рабыней, — продолжала соседка. Судебный исполнитель вздрогнула. — Вы бы хорошо служили ему — он это понимает.

В этот момент молодой офицер флота обернулся, и, к удовольствию судебного исполнителя, их взгляды встретились. Это позволило женщине наконец-то избавиться от унизительного смущения, возникшего при разговоре с соседкой. Молодой офицер, несомненно, запомнил ее с прошлого вечера, заметил пурпурную кайму, столь деликатно, но ясно свидетельствующую о ее родовитости. Да, она тоже принадлежала к аристократии! Это давало женщине возможность поставить на место соседку, происходившую из незнатных хонестори. Соседка должна понять, что не имеет права общаться с ней так откровенно и интимно, как будто они равны, и не просто равны — будто они обе стоят обнаженными на невольничьих торгах, дожидаясь, пока их вызовут на помост и купят. Офицер сидел всего в нескольких шагах от нее, в первом ряду, на почетном месте между капитаном и его первым помощником.

— Слава Империи! — отчетливо произнесла женщина.

Офицер вновь засмотрелся на упражнения гладиаторов. Соседка судебного исполнителя, женщина в брючном костюме, тактично не обратила внимания на этот эпизод.

Судебный исполнитель сжалась от унижения и быстро вытерла слезы, выступившие на глазах. Она тоже промолчала.

Неужели знатный офицер флота мог заподозрить, что надето под ее униформой? Неужели поэтому он и не стал отвечать на приветствие и даже сделал вид, что не узнал ее?

Она взглянула на гладиатора, по-прежнему стоящего в проходе. На его губах играла легкая, почти незаметная улыбка — улыбка презрения. Судебный исполнитель быстро отвернулась и уставилась на арену, будто заметив там нечто занимательное.

Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда и унижения.

Дело в том, что в Империи имелись твердые понятия о положениях, рангах и сословной иерархии. Ими было нелегко пренебречь.

— Дамы и господа! — провозгласил Палендий. — Добро пожаловать на сегодняшнее состязание! Позвольте представить вам особого гостя, почтившего сегодня нас своим присутствием, — продолжал он, указывая на коленопреклоненного пленника в шкурах и цепях. — Ортог, принц Дризриакский, отступник из дома Ортогов.

Последовал смех и вежливые аплодисменты. Кулаки варвара, притиснутые друг к другу массивными наручниками, сжались в бессильной ярости. Это тоже вызвало взрыв веселья у зрителей.

Даже человек, не знающий языка Телнарии, слыша напыщенную речь Палендия и видя веселье толпы, не усомнился бы в том, что варвара выставили на посмешище.

(Читателю будет полезно узнать о некоторых исторических именах, упомянутых здесь. Ортог был принцем племени дризриаков, одного из одиннадцати племен алеманнов. Он откололся от своего дома и претендовал на королевский престол Ортунгена).

— Он осмелился выступить против Империи, — продолжал Палендий. — А теперь стоит перед нами — униженный, в цепях, беспомощный, как раб!

Зрители вновь радостно зашумели.

— Сейчас мы увидим, как он преклоняется перед Империей! — объявил Палендий.

Однако спина коленопреклоненного осталась совершенно прямой. Палендий в упор взглянул на пленника, но тот не шелохнулся. По кивку капитана Палендий подозвал двух стражников. Общими усилиями им удалось пригнуть голову пленника к песку. Но как только они отпустили его, он снова выпрямился.

В его глазах светился огонь злости и почти невыносимой ненависти цивилизованным пассажирам «Аларии». Эта ненависть горела, подобно сторожевым кострам у границ Империи.

— Будь у нас ваше оружие.. — тяжело выдохнул пленник.

— Такие люди очень опасны, — сказал офицер флота капитану.

— Да, это бесстрашные и жестокие противники, — кивнул капитан.