Андрэ Нортон - Проклятие эльфов

— Да, это действительно позволит нам выиграть время, — сказал дракон. — Возможно, его даже хватит, чтобы снова вызвать ливень. Ну так как, почтеннейшие, вы возьметесь за это дело?

— И немедленно, — отозвался Денелор. Парт Агон тем временем уже сорвался с места и помчался вдоль галереи, притормаживая возле каждого стоящего на стене волшебника. Денелор заспешил за ним. Когда Шана, прищурившись, выглянула наружу, над лагерем их противников уже начали подниматься струйки дыма. Рабы ринулись тушить пожар, но поскольку осадной техники было относительно немного, а волшебников — относительно много, то каждой машиной занималось несколько полукровок сразу.

Вскоре огоньки превратились в яростно бушующее пламя, а прежние струйки дыма — в густые столбы.

— Спасибо, малышка, — негромко произнес Отец-Дракон. Шана удивленно обернулась к нему.

Дракон смотрел на разгорающийся пожар, но, кажется, не видел его.

— Это все.., разбудило во мне множество воспоминаний. И по большей части не слишком приятных. Я боялся, что история повторится снова.., столько погибших…

— Она повторится, только если у нас не хватит ума воспользоваться уроками прошлого! — пылко воскликнула Шана. — А мы не допустим, чтобы история повторилась! Никто из нас не желает этого допустить, даже Парт Агон. Разве вы не видите, как он теперь себя ведет? Стоит только кому-то начать ссориться, и он тут же оказывается рядом. Если только ему не удается погасить эту ссору — а чаще всего таки удается, — он следит, чтобы повздорившие оказались подальше друг от друга, и приставляет кого-то следить, чтобы они не устраивали беспорядка. Всю пищу и воду очищают перед употреблением, так что устроить у нас эпидемию эльфам не удастся. И мы все трудимся сообща.

Отец-Дракон повернулся вполоборота и улыбнулся девушке.

— Ты права.

— Что нам на самом деле нужно, так это кто-нибудь, сведущий в военном деле, — продолжала Шана. — То есть вы. Потому-то мы нуждаемся в вас, и потому мы сделали вас командиром.

Теперь уже девушка слегка улыбнулась.

— Кроме того, даже старик Парт говорит, что никто не решится спорить с командиром, если у этого командира зубы длиной с тебя самого!

Отец-Дракон тихонько рассмеялся.

— Весьма проницательное замечание! Ну что ж, тогда, пожалуй, я лучше примусь за свою часть работы. Сомневаюсь, что здесь хоть кому-нибудь известно о Диране больше, чем мне, — а это наш самый неумолимый враг…

Дракон снова повернулся к вражеской армии, но Шана заметила, что напряженное выражение его лица сменилось простой задумчивостью, а решительно выдвинутая челюсть свидетельствовала, что дракон-волшебник вновь поверил: нынешняя война не закончится так, как предыдущая.

Да, давние воспоминания до сих пор причиняли ему боль. Но с болью можно совладать. И Отец-Дракон твердо решил именно так и поступить.

Шана улыбнулась и побежала к небольшой группке волшебников, трудящихся над поджогом тарана.

Валин вытер рот дрожащей рукой и, пошатываясь, отошел от бойницы. Когда он увидел, как плачущих, беспомощных детей гонят перед рядами солдат, словно стадо овец, первое, что испытал юноша, был ужас. Второе — когда дети попытались повернуться и разбежаться, а солдаты принялись убивать тех, кто не желал рисковать вместо них, — оказался внезапный, неудержимый приступ тошноты.

Валин с раннего детства был привычен к охоте, но ему никогда еще не приходилось видеть, как умирают разумные существа. До этого момента он не видел насильственной смерти взрослого — не говоря уже о детях.

Юноша отбежал с галереи в безопасное место, под прикрытие крепости, и рухнул, не совладав со слабостью.

Из-за стен по-прежнему доносились звуки боя, усиливавшиеся по мере того, как эльфийские лорды брали контроль над погодой в свои руки и усмиряли безжалостно хлещущий с небес ливень.

Валин прижался спиной и затылком к холодной каменной стене, обхватил себя руками и задрожал — потому что лишь он один изо всех присутствующих знал, на что способен его отец. Это зверство было лишь началом.

С Дираном такое случалось и прежде. У эльфов даже существовал для этого специальный термин, обозначающий странную зацикленность на какой-то одной цели, на каком-то деле. Это называлось «ши малади». Когда наблюдатели описали изменившееся поведение Дирана, Валин понял, что у его отца случился новый приступ этой «болезни». Теперь о Диране нельзя было сказать, что он находится в здравом уме, — по крайней мере, в том смысле, какой вкладывали в это понятие полукровки.